Хороша всё же Катарина, право слово! И преподать свою красоту умеет в любом варианте. Вот только что демонстрировала грациозность движения — и это при здешних то платьях — сейчас же восседает в кресле, словно это по меньшей мере трон не самого малого королевства, а то и целой империи. Как ни крути, действительно женщина интересная во всех отношениях. Умна, с характером, независима, самобытна… да к тому же вполне себе красива по любым канонам — хоть здешним, хоть привычным лично мне, выходцу из XXI века. Попробовать поухаживать мешает исключительно одно — не замужнее состояние, а исключительно присутствующая в том супружестве любовь. Ну да ладно, это так, совершенно побочный фактор, расстраиваться точно не собираюсь.

— Я хочу предложить вам, Львице Романии, проявить хитрость и мудрость, свойственную как раз этому африканскому хищнику. Совсем скоро начнётся война, какой давно уж не случалось в пределах италийских земель. Вы ведь умны и не можете не понимать, что союз Борджиа, Медичи и неаполитанской ветви Трастамара способен выставить на «шахматную доску» сильные фигуры. Такие, что у Карла VIII при всём его желании не получится устроить лёгкую прогулку до Неаполя.

— Он сильнее. И ещё есть Милан.

— А заодно те бедняги, которых французы силой потащат за собой, включив в состав армии. Из Савойи, Салуццо, Асти, Генуи опять же… Я знаю, графиня, и вовсе не склонен преуменьшать опасность. Но что если союз Рима, Флоренции и Неаполя выдержит тот самый первый удар, который опаснее прочих? Вы уверены, что Карл Французский не умерит свои аппетиты и не предпочтёт договориться, удовольствовавшись в качестве «отступного» тем, на что уже успел наложить руку? Теми землями, по которым уже успели прогуляться его войска и на те, которые совсем рядом. Те же самые Савойя, Салуццо, Асти… А затем Генуя, Мантуйя… Догадываетесь, что будет подано на десерт?

Милан. Слово не прозвучало, но судя по чуть изменившемуся, пусть и на пару мгновений, лицу Катарины, она допускала подобную возможность. Как ни крути, а дама она опытная, лишённая всяческих иллюзий и тем более относительно повадок представителей рода человеческого.

— Если предположить подобное, то вам, Борджиа, это пойдёт на пользу. Зачем вы, Чезаре, говорите об этом мне, одной из Сфорца?

— Я рассматриваю разные варианты, Катарина. Но почти во всех вы, уж простите, мало что выиграете от того, что поддержите Лодовико Моро Сфорца. Сохраните своё в случае успеха? Бесспорно. Но вместо формального вассала Рима станете настоящим вассалом французской короны. Или вы верите в то, что Карл удовольствуется малым, не устоит нечто вроде очередного «Авиньонского пленения»? Только даже в этом случае территория Папской области станет полем битвы на долгие годы.

— Вы в этом уверены?

— Бесспорно, — усмехнулся я. — Даже при самом неблагоприятном развитии событий мы, Борджиа, не сдадимся на милость французских варваров. Святой Престол, знаете ли, можно и перенести. Например, в Толедо или Мадрид. А уж оттуда рвать на куски тех, кто попытался отнять у нас самое ценное в этом мире… власть. И поверьте, Карл VIII будет выглядеть очень плохо, представ перед добрыми христианами гонителем защитника людей от оспы и организатора нового Крестового похода. Мы, Борджиа, умеем варить такие блюда, от одного запаха которых у многих закружится голова. Раскол института Папства и возрождённый Орден Храма, объявивший Францию и её союзников врагами веры… И нам есть чем заплатить Кастилии, Арагону и Португалии. Поверьте, мало никому не покажется.

Специально приоткрывая часть тех «карт», которые были припасены на случай наиболее печального для меня варианта, я давил на одну из больных мозолей Катарины. Она не хотела, чтобы на её земли, в пределы графств Форли и Имола, приходили такие бедствия.