-  Ты звал меня?

    Я вздрогнул, выкарабкиваясь из болота раздумий, и поспешно обернулся.

    Не сожженный ли ракшас, торопясь в брахманы, решил возродиться раньше срока?!

    На этот раз я узнал ее сразу. Голубоглазая Кала-Время в бледно-желтом сари. С треснувшим кувшином - только не на голове, как в Обители, а на плече.

    -  Ты звал меня, Владыка? - грустная, едва заметная улыбка тронула ее губы.

    -  Да… наверное, - видимо, забывшись, последние мысли я произнес вслух. - Как ты здесь оказалась?

    -  Я живу здесь, Владыка.

    -  В Пхалаке?!

    -  И в Пхалаке тоже. Разве могла покорная служанка не откликнуться на зов Миродержца Востока?

    По-моему, улыбка Калы сделалась лукавой, но утверждать не возьмусь. О, эти бесчисленные оттенки и полутона женских улыбок!..

    -  Пойдем, Владыка. Моя хижина совсем рядом. Ты устал и расстроен, не надо быть богиней, чтобы увидеть это. Отдохни и не откажись разделить со мной трапезу.

    -  Не откажусь, Кала…

    И тропинка повела нас прочь от Поля Куру, оставляя за спиной битву, смерть, тайну исчезающих душ и… моего сына.

    Что ж, Арджуна - мужчина. Каких мало. Каких вообще нет.

    Не Обезьянознаменному держаться за край отцовского дхоти.

    Пусть сам о себе заботится.

    По дороге (а шли мы действительно недолго) я обратил внимание на изменения, которые за полдня, с момента утренней встречи, произошли с Калой. Заметил потому, что сама Кала усердно пыталась их скрыть. Во-первых, походка женщины стала тяжелее и скованней, самую малость, что всегда выпирает больше, нежели откровенная хромота, кроме того, на обнаженных руках и левом плече проступили пятна, подобные тем, что появляются у беременных. Апсары в тягости вечно прятались по закуткам, пока не подходил срок разрешения от бремени…

    Во-вторых - кувшин.

    Капли из него падали на землю заметно реже, чем утром.

    Я ожидал увидеть что угодно, но не классический ашрам [25] . Хижина была в форме пчелиного улья, стены из переплетенного лианами бамбука, полусферическая крыша выложена пальмовыми листьями в десяток слоев, приоткрытая дверь, порожек укреплен глиной… Вокруг - покосившаяся ограда: три горизонтальных ряда брусьев вставлены в гнезда столбов. Сверху - массивная балка. Сама она эту громадину тащила, что ли?!

    Обойдя маленький огород, я заглянул за хижину. Нет. Крытый хлев и корова с теленком отсутствовали.

    Ощутив странное удовлетворение, я проследовал за Калой в ее обитель.

    Внутри оказалось темно, но неожиданно сухо и уютно. Неказистая на вид крыша на самом деле вполне надежно защищала от вновь начавшегося дождя, пол устилали мягкие оленьи шкуры, ароматы трав, которые сушились под потолком, смешивались со свежестью капели, так что дышалось в хижине легко. В углу еле тлел очаг, сложенный из плоских камней, дальше я разглядел аккуратную поленницу дров из дерева ямала: при сгорании ямала почти не дает дыма - только легкий пряный запах.

    Приятно и практично.

    Кала наконец опустила на пол свой кувшин (как я смог убедиться, он был по-прежнему полон) и разом оказалась в углу, где была расставлена посуда для омовений.

    -  Позволь предложить тебе, господин…

    -  Не позволю, Кала. Ни «почетной воды», ни других почестей. Ты пригласила меня под свой кров, я благодарен тебе и устал.