— Эх, паразит! — крякнул кто-то после взрыва.

Партизаны, подошедшие к броневику раньше, пытались открыть люк.

— Штыком подцепи! — горячился молодой парень, приготовив «бутылку».

— Разве тут подцепишь. Щели-то нет.

— Осторожно, товарищи! — предупредил Вихарев. — Как бы он из пулемета…

— Пулемет у него в землю воткнулся, командир, — ответил парень. — А если сам полезет, я ему гостинец приготовил.

— Сколько их там?

— Один остался.

— Вот, черт, зараза! Крепкая коробка, — ругался пожилой партизан с широкой окладистой бородой, безуспешно старавшийся протиснуть в щель люка топор.

Ипат с группой односельчан подошел к броневику.

— Товарищ командир, заложить под него мину и конец, — предложил молодой парень.

— Мину-то закладывай, а немца нам живьем бы надо выковырнуть, — сказал Вихарев.

Ипат с усмешкой наблюдал эту сцену. Она напомнила ему другую: первую встречу его собаки Черныша с ежом. Молодой Черныш, уколов нос, с лаем, визгом долго прыгал вокруг колючего комочка, а дед, тогда еще молодой, весело хохотал, науськивая собаку.

— Погодите, ребята! — вмешался он. — Дай-ка топор, Петрович.

— Во! Дед что-то придумал.

— Ну-ка, дед, покажи ему кузькину мать.

Ипат молча взял топор из рук односельчанина, отстранил рукой близко стоявших, размахнулся и сильно ударил обухом по стальной стенке. От звонкого удара зазвенело в ушах. Веселый смех раздался вокруг.

— Правильно!

— Ну-ка, товарищи, с обоих сторон постучим.

Откуда-то появились еще три топора. Удары посыпались один за другим. Трудно представить, что делалось внутри. Стенки дрожали, твердая сталь звенела, оглушала даже стоявших кругом.

Немец крепился недолго. Люк открылся, показалась рука, за ней другая. Лицо в крови, глаза полные ужаса, губы что-то шептали. Ему помогли вылезти наружу. Определив по нашивкам, что это простой солдат, партизаны добродушно заулыбались.

— Отвоевал, Ганс. Конец! Войне конец. Теперь плен, — объяснял ему маленький мужичок в высоких сапогах, усиленно жестикулируя.

Кто-то протянул чистый платок. Кто-то отвинтил пробку от фляги. Появился бинт. Немец стоял с поднятыми руками.

— Моя вина нет… я не хотель война. Гитлер! — бормотал он, пугливо вращая белками.

Вихарев одним движением ощупал карманы, отстегнул полевую сумку.

— Товарищ Благонравов, отведите его в штаб.

— Есть, отвести в штаб, товарищ командир, — ответил высокий парень. Взял винтовку под локоть и показал рукой немцу направление. — Пошли.

Пленный не понимал.

— Иди, Ганс, домой… спать иди, — объяснил маленький мужичок. — Не бойся. Гут… гут. Иди туда. Как, ребята, по-немецки иди-то…

Конвоир не стал ждать. Опустил немцу руки вниз, слегка толкнул в плечо и опять показал пальцем на ельник. Пленный понял. Понурив голову, зашагал впереди конвоира.

Между тем молодой партизан, исполняющий обязанности сапера, заложил под броневик мину. Из броневика достали все, что можно было унести. Когда собрали оружие, обыскали убитых, оттащили их в сторону от дороги, тогда партизаны скрылись в кустарнике и сапер поджег фитиль.

14. Летчик

— Дяденька, вы летчик? — спросил Васька опиравшегося на него политрука.