— Кто это?

— Настя! Это я, Васька. Проснись же ты… Вот, баба, спит… как не знаю кто… Да Настя же!

Рука все сильней трясла за плечо.

— Погоди. Я сейчас… Фу, устала.

С трудом открыла глаза и бессмысленно уставилась на круглое пятно. Дверь в землянку полуоткрыта, тусклая полоса света еле освещала знакомые черты лица.

— Васька! Ты ли? Васенька?

Настя мигом села на лежанке, привлекла к себе племянника и крепко обняла. Васька сразу стал отбиваться. Он терпеть не мог нежностей, особенно женских.

— А ну тебя! Пусти! Пусти, говорю… Вот, дура, на самом деле. Хватает… все патроны свернула, — заворчал он, когда Настя отпустила. — Я к тебе по важному делу завернул, а она лезет обниматься.

— Где ты, Вася, был? Пропал, как в воду канул. Люди сказали, что у Вихарева.

— Где я был? Там, где полагается. Я теперь партизан взаправдашний… У Вихарева в ударной группе.

— А я-то голову потеряла… сердце изныло.

— Ладно. Об этом не будем говорить. Известно, баба, — перебил мальчик. — Дело есть. Мы тут с Помеловым к тебе зашли. Он там нашел поесть что-то у костра. Голодный, черт.

— Ты тоже голодный?

— Дай чего-нибудь, если не жалко.

Настя торопливо залезла под нары, у стенки нащупала какие-то банки, спрятанные на последний случай, и передала мальчику.

— На, Вася. У нас тоже с припасами плохо… Много не могу дать. Тут хватит вам на день.

— Вот спасибо. Послушай. Пойдем к Вихареву. Наш отряд уходит за город, далеко. Обратно воротимся не скоро. Пойдем, Настя. Баб у нас нет. Обед сварить — и то некому. Мне командир велел тебя звать.

— Я не пойду.

— У нас хорошо. Честное ленинское, народу много. Немцев лупим почем зря. Пойдем. Чего ты тут сидеть будешь. Пропадешь ни за понюшку табаку.

— Это не твое дело. Сказал, что велели, а я ответила, что решила, и конец.

Васька замолчал. Что-то новое было в твердом ответе тетки. Раньше так не разговаривала. Настя со своей стороны тоже подметила какие-то новые повадки, словечки у племянника.

— Ну говори дальше.

— Значит, не пойдешь. А мы здоровый круг сделали из-за тебя.

— Уцелел отряд? Мне сказали, что немцы вчера вас окружили.

— Ну мало ли, что окружили. Кишка тонка нас взять. Я сказал Вихареву: пускай отряд на деревьях спрячется… Вот и спрятались, а немцы низом прошли… не заметили.

— Ты герой, что и говорить, — насмешливо сказала Настя.

— А что, не веришь? Спроси Помелова.

Васька повернулся к двери, намереваясь позвать свидетеля, но Настя удержала его.

— Верю. Только ты не хвались. Дожидай, когда другие похвалят. Вихареву от меня поклон передай. Скажи, чтоб с нами связь держал. Где остановитесь, пускай известит. Мы без дела, скажи, сидеть не будем, и может случиться так, что вы понадобитесь. Понял? Скажи, что новый отряд организовался.

— Ишь ты… Отряд. Легко сказать…

— Ты язык придержи, Вася. Передай ему, что велела… Понял?

— Передам… а только, кто у вас командиром?

— Потом узнаешь. Что он еще велел передать?

— Это все. Подумай. Лучше бы тебе с нами…

Свет заслонила высокая фигура. Помелов, дожевывая остатки еды, протиснулся в дверь.

— Здравствуйте, красавица. Извините, что до зари потревожили… Я там у вас нашел чего-то пожевать, не разобрал только чего… так уж я съел, извините… Голодное брюхо, оно, знаете, не терпит пустоты… давай, да и только… Уж мы с Васей хотели ежа распороть да сырым съесть.