— Чего привязались? — возмущается Варвара.

— Предъявите документы! — требует Зуйко.

— А вы кто будете? — недоумевает Степан.

— Из чека.

Тесно на маленькой дрезине. Варвара и Степан сидят на скамейке. Мальчишки пристроились у их ног на полу деревянной платформы. Зуйко и Алтуфьев стоят друг против друга и поочередно нажимают рукоятки ручного привода.

— А ты говорил — не поедем! — восторженно кричит отцу Карпуха.

Получив от матери подзатыльник, он насупился. Алтуфьев скинул с себя бушлат и положил его на пол. Карпуха толкнул брата и глазами показал на торчавшую из кармана гранату. Федька подтянул ногой бушлат и вытащил ее.

— Положь! — раздался строгий голос матери.

Алтуфьев оглянулся и выхватил у Федьки гранату.

— Убиться хочешь! Дурень!

— Испугался? — сказал Карпуха. — А еще чекист!

Флигель пригородного дворца. Невзрачный кабинет местного уполномоченного петроградской ЧК Василия Васильевича Крутогорова. Четверо Дороховых стоят посреди комнаты. Позади них — Алтуфьев и Зуйко.

— Я ж говорю, — объясняет Степан Крутогорову, — из армии меня по случаю ноги — вчистую. Подался я к своим. Смотрю — одно разорение: ни тебе мельницы, ни села. Беляки все под корень скосили. Куда деваться?.. Тут братейник помер…

— Стало быть, за наследством потянулись? — спрашивает Крутогоров. — Дела-а!.. А чем докажете?

— Так письмо же пришло! — вспоминает Варвара.

Стенай второпях не сразу находит нужный клочок бумаги.

— От братейника!.. Прислал из госпиталя. Вот…

Крутогоров читает сначала про себя, потом вслух:

«Забирай мою избенку и заодно возьми те годы, которые я не дожил на этом свете. Дал бы и больше, да, окромя этого, ничего не имею».

Задумавшись, Крутогоров подходит к окну, произносит свое любимое:

— Дела-а!

— Ты в своих делах сам кумекай, а нас отпусти! — просит Варвара.

— Придется сегодня вам здесь переночевать. Зуйко, позаботься о них!

Сквозь зарешеченное окно комнаты чуть пробивается лунный свет. Крепко спят на нарах старшие Дороховы.

Мальчишки сползают с нар и ощупью пробираются к двери. Карпуха приседает на корточки. Федька становится ему на плечи.

В кабинет Крутогорова входит Зуйко.

— Проверил! — докладывает он. — Не соврали: стоит в Верхнянке заколоченный дом…

— Дороховский?

— Он самый… А все же, Василь Васильич, сомнение меня берет! Приметы-то сходны: хромает, и возраст тот, и сюда подался, и жена, и детишек двое…

— Многие сейчас хромают! — говорит Крутогоров. — Но осторожность не мешает… А пока иди — отдыхай.

Коридор тускло освещен керосиновой лампой. Напротив запертой на засов двери у стола дремлет Алтуфьев. В верхней дверной филенке прорезана дыра для передачи пищи. В этой дыре появляется лицо Федьки. Он долго смотрит на спящего матроса, потихоньку высовывает руку и нащупывает пальцами засов.

Проскрежетав, железная пластинка вышла, наконец, из гнезда.

Дверь приоткрылась. Мальчишки выскользнули из комнаты и, часто оглядываясь, на цыпочках, пошли по коридору. Миновали две двери. У третьей Федька остановился.

— Тут, кажись, начальник сидит!

— Он тоже караулит? — спросил Карпуха.

— Будет он караулить! Дома на перине небось дрыхнет.