Ветер от винта предательски раздвигал кусты и пытался обнажить мое убежище. Я наспех накидал разлапистые листья какой то травы, напоминавшей папоротник переросток, на неподвижную тушку Ивана, а сам прижался к шершавому стволу дерева.

Вертушка нарезала круги. Черт! Только бы не заметили. Надо что то делать.

Быстро сдернул с плеча винтовку. Патрон в патроннике, предохранитель выключен заблаговременно. Я вскинул «эмку», взял вертолет на мушку. Далековато. Если в первые несколько секунд не сниму пулеметчика, он меня потом в капусту покрошит и как звать не спросит. Ему и целиться то особо не надо. Скорострельность ствола такая, что достаточно просто провести им по зарослям туда обратно, и хоть одна из пуль меня да зацепит.

Я выжидал. Если «Ирокез» нас не заметит, лучше смоюсь по тихому. Но вертолет оказался настырным, упрямо нависая, как овод над коровьими жопами. Улетать, сука, не хотел.

Взяв небольшое упреждение, вдавил приклад в плечо, поводил стволом вслед за «акулой». Кончиком указательного пальца чуть притопил спусковой крючок и замер. Ну, давай, тварь! Ближе, ближе…

Теперь не было сомнений, что вертушка от меня не отстанет. Или я, или она. «Ирокез» повернулся боком. Пулеметчик как на ладони. Пора.

Тра та та! Я жахнул сразу длинной очередью. Отдача неожиданно оказалась не такой сильной, как у «калаша». Я вгрызался в почву коленом, удерживая равновесие. Очередь полоснула пулеметчика, прошлась прямо по пятнистой груди, вспучив ткань разгрузки. Стрелок дернулся, но никак не падал, будто не верил, что уже труп. Я добавил еще очередь, но тот уже повис на ремнях безопасности.

Вертолет круто заложил вираж, пытаясь свалить. Похоже, экипаж был всего из двух человек – пилота и пулеметчика.

А вот хрен! Выкуси! Я выпустил остатки магазина вслед «Ирокезу». Броня у него никакая, и пули достали механику. От клокочущей машины повалил шлейф черного дыма. Вертолет сбился с курса и, заваливаясь раненой птицей, пошел на снижение.

Вот я мудак! Пилот явно выживет и призовет сюда по рации всю американскую армию. Форт Брэгг и Ко. Надо было дать ему уйти, а теперь упавший вертолет будет радиомаячком. Но локти кусать недосуг. Я воткнул новый магазин и вновь впрягся в «телегу». Буду идти, пока есть силы и патроны. В плен мне никак нельзя: нос у меня слишком красивый, не хочу его лишиться. Дамбо все очень отчетливо объяснил.

Какое то время казалось, что я оторвался. Я шпарил по джунглям не оборачиваясь. Разлапистые ветки хлестали по морде, ползучие побеги норовили схватить за ноги, болотистая почва пыталась засосать и замедлить ход. Но я настырный. Остановить сейчас меня только пуля может. И то в голову.

На работе меня часто называли отмороженным. За глаза, конечно, но я не обижался. Честно говоря, таким я и был. Меня и взяли в ЧОП на должность старшего группы быстрого реагирования, потому что не прятался за спины других. Район нашего обслуживания проходил в промзоне: много заброшенных заводиков, переродившихся в склады и шабашные одноразовые предприятия. Мебельщики собирали ширпотреб, автожестянщики людей окучивали, и подобные шарашки процветали. Район криминальный и неблагополучный. Гетто с прилегающими жилыми бараками и унылым, как моя детдомовская жизнь, ландшафтом. Гопота плодилась там, как радиоактивные грибы в Чернобыле. К тому же любили в этой трущобке селиться бывшие сидельцы, что откидывались из тридцать пятой колонии неподалеку. Жилья у них своего не было, а там комнату чуть ли не за мешок картошки можно было снять. Вот и подобрался в райончике контингент такой, что даже участковый сюда соваться боялся. Все местные шарашки подключили тревожные кнопки и охранные сигналки нашего «Барса», так как другие ЧОП не горели особым желанием обслуживать эту мерзоту. Днем «геттовцы» бухали технарь, а ночью собирались на дело.