«Успокойтесь. Мы пришли вам помочь. Не бойтесь».

«Колуцца. Вернись. Позовем кого-нибудь», — сказал Ферри сзади.

«Да, кого-нибудь из психушки…» — добавил Носкези.

Я не слушал. Хотел разглядеть ее получше. Я подумал, есть ли в этих фразах смысл или они случайно так расположились.

Я приблизился потихоньку, — так двигаются, желая поймать вспугнутое дикое животное. Мелкими шагами, стараясь не делать резких движений.

«Успокойтесь. Успокойтесь».

Я подошел к ней на пару метров. Не знаю, что я собирался делать, может, просто потрогать ее, схватить, вытащить из этого кошмара. Сделал еще один шаг, и она подпрыгнула.

Вскочила как безумная и стала носиться по комнате, прыгая на кровать и разбрасывая обрывки.

«Остановите ее», — заорал я.

Старуха тоже орала. Издавала что-то вроде громкого мяуканья, как гулящие коты.

Ферри попробовал ее остановить, но это было бесполезно. Она выскользнула у него из рук. Носкези тоже пытался ее схватить, но безуспешно.

Быстро она бегала. И исчезла, шурша, в коридоре.

«Она пропала», — сказал Ферри.

«Ладно, мы попытались. Вы довольны? А теперь сваливаем, черт возьми».

Носкези больше не мог. Трясся, как ребенок.

Мы вернулись в коридор, в этот темный проход.

Я устал от этого запаха, от старухи в надписях, от этой домашней бойни.

Шум в темноте.

Ферри заорал. Отчаянно заорал, потом еще громче.

Рухнул на пол.

«Феррриии! Что с тобой? Что случилось?» — спросил я, не понимая, в чем дело.

Попробовал отыскать зажигалку в одном из тысячи моих карманов. Нету. Ферри меж тем орал, как свинья под ножом. Носкези тоже вопил в панике.

«Что с тобой?» — спросил я Ферри, поднимая его с пола. Взяв за ногу, я понял, что джинсы его промокли.

Кровь.

«Эта сука меня ранила. Она меня ударила. Повредила мне ногу. Изувечила меня».

Я поволок его. Он чертыхался. В кухне мы расчистили место среди дохлых котов.

Потом это случилось еще раз, теперь с Носкези.

Я видел только тень, метнувшуюся из-за холодильника, пронесшуюся и пропавшую.

Носкези повалился на пол, на колени, и взвыл.

Одной рукой он зажимал другую. На нем был разрез, повредивший куртку и свитер. Оттуда уже лилась кровь.

«Сука драная. Что ты со мной сделала, черт возьми?»

«Убей ее. Убей ее», — орал Ферри на полу.

Я не мог соображать. Ничего не мог.

«Убей эту сволочь, Колуцца!» — хныкал Ферри.

«Я сам ее убью. Сейчас мы посмотрим…» — сказал Носкези и опустил немного рычажок огнемета, из которого тут же вырвался язычок пламени.

«Подожди, Носкези. Господи! Не делай глупостей», — сказал я, но было поздно. Я последовал за ним в гостиную.

Старуха забилась в угол.

Она хватала кошачьи скелеты и кидалась ими в Носкези. В руке у нее была бритва.

Это было зрелище. Ее газетная кожа была пропитана кровью, расплывшейся большими красными пятнами.

Носкези увеличил силу огня (напор горючей жидкости).

«Погоди. Погоди. Нееет. Боже!» — заорал я.

Поздно.

Носкези опустил рычажок до упора, обдав старуху длинным языком пламени, который обволок ее целиком.

Я подался назад. И смотрел, как она горит.

Она сгорела, и ее кожа не потрескалась, а сгорела. Тело не поджарилось.

Нет, она сгорела, как бумага, став одним огромным языком пламени.

Свернулась, почернела, превратилась в пыль. Поднялась в воздух, уже пеплом, клубясь над пожиравшим ее огнем.

Это была просто горящая газета.

Потом занялась вся квартира. Приехали пожарные и вытащили нас.