Что послужило причиной столь зверского преступ­ления, выяснить не удалось. В квартире, в том числе в карманах Резника, были обнаружены день­ги, что исключает версию убийства с целью ограб­ления.

Нью-йоркская полиция продолжает расследова­ние. Однако уже сейчас ясно, что это преступление станет еще одним неприятным штрихом перед пред­стоящими слушаниями в конгрессе о росте влия­ния криминальных группировок в России и сопре­дельных государствах.

Вы спросите, почему я наткнулся именно на эту заметку? Очень просто. Она была обведена желтым, поначалу не очень заметным маркером.

Значит, моя модельерша еще и интересуется кри­минальной ситуацией в Америке. Любопытно.

Я отложил газету. Наташа все никак не шла. Ви­димо, решила отчистить мой плащ на совесть.

Я снова набрал МУР. Глухо. Надо будет насту­чать Славе на его секретаршу, которая, по-видимо­му, и висит на телефоне. Я уже было начал наби­рать другие муровские телефоны, которых там, понятно, полно, но закончить мне не удалось.

На пороге появилась Наташа. И конечно, я сно­ва забыл обо всех делах. Здесь, в квартире, она смот­релась, понятно, гораздо лучше, чем на промозг­лой улице. Кроме того, благодаря короткой юбке обнаружилось, что ноги у нее, как у баскетболиста, и растут прямо из подмышек. Это действительно была почти идеальная женщина. Конечно, ее нельзя было назвать юной, однако Наташа относилась к тем женщинам, которые с годами становятся про­сто шикарными. Единственное, что несколько дис­сонировало с ее обликом, — это плотная марлевая повязка на руке. Ну еще несколько искусно за­гримированных синячков на шее. Впрочем, их про­исхождение у такой женщины вполне объяснимо...

Твой плащ я повесила в прихожей.

Это где? Третья дверь за поворотом направо? Ты, я надеюсь, меня проводишь, когда я буду ухо­дить. А то я заблужусь в твоей квартире.

Она не такая уж большая, — сказала она, под­ходя к бару, который находился в углу, — это про­сто так кажется из-за хорошо продуманной перс­пективы.

А-а.

И кроме того...

О, как знаком мне этот псевдозастенчивый взгляд из-под длинных ресниц!

...Кроме того, я надеюсь, что ты не уйдешь очень скоро, — многозначительно закончила она.

Ну что ж, — индифферентно сказал я, — по­сижу немного.

Выпьешь что-нибудь?

Пожалуй.

Я встал с дивана и тоже подошел к бару.

Только дай-ка я сам поухаживаю за тобой.

Осторожность никогда не повредит.

Ладно, — улыбнулась она. Улыбка, конечно, была просто обворожительной, но мне показалось, что Наташа сделала над собой усилие, чтобы улыб­нуться. Почему?

Бар в твоем распоряжении.

Виски, джин-тоник?

М-м, — она замялась, — я выпью вина. Вот этого.

Она показала пальцем на одну из бутылок.

Ну а я выпью коньяку. — Коньяк в бокале не дает мне расслабляться до конца. Отпивая по гло­точку, я каждый раз вспоминаю Меркулова.

Я налил ей вина, а себе коньяку из хрустальной бутылки. Мы взяли бокалы и сели на диван.

Давай выпьем за знакомство, — сказала она, подсаживаясь, может, даже немного ближе, чем я мог рассчитывать.

Ну разумеется. За что же мы еще могли пить? Конечно же, за знакомство.

Не думайте, что, оказываясь в таких ситуациях, я не испытываю никаких моральных мук.