А Норд не был удивлен, что Сократ, то есть Островский, пытался убрать вас, тогда как сам был заинтересован в исходе финального матча?

Бородин грустно усмехнулся.

Мне показалось, что даже Норд был поражен его жестокостью.

А может, не его, а людей, на которых он рабо­тает?

Не знаю. И не хочу знать, — устало сказал Бородин.

В палату вошел врач:

Гражданин милиционер. Вас к телефону. Го­ворят, очень срочно.

Хорошо. Я сейчас вернусь.

Павел кивнул и отвернулся к стене.

18 часов 40 минут

Москва,

улица Тверская-Ямская

Где-то далеко-далеко хлопнула дверь. Я маши­нально попытался открыть глаза. Ничего не полу­чилось. Веки словно были зашиты. Но я слышал! Может быть, еще какие-то части тела функциони­руют?

Я вспомнил, что кто-то рассказывал мне, как можно на некоторое время нейтрализовать яд или сильный наркотик. Надо сделать несколько присе­даний и при этом резко вдохнуть и выдохнуть, за­держивая дыхание после каждого цикла. Кровь на­сыщается кислородом и мозг немного «очищается». Правда, ненадолго.

Легко сказать — сделать несколько приседаний, когда у тебя не работают ни руки, ни ноги. Я попы­тался еще раз пошевелить пальцами. Безрезультат­но. Только мизинец чуть-чуть двигался.

Положеньице! Ни одна мышца моего бренного тела не функционирует. Ни одна... Хотя вроде че­люсть немного двигается. Я приоткрыл рот, по­том закрыл его и снова открыл. Сделав несколь­ко таких упражнений, я заметил, что рот откры­вается все шире и шире. Когда, наконец, удалось разинуть его почти до предела, я сделал несколь­ко глубоких и резких вдохов и выдохов. И с удив­лением и радостью обнаружил, что мне стало не­много лучше!

Я начал дышать как паровоз. И через минуту смог открыть глаза.

Судя по всему, времени, с тех пор как я начал впадать в бессознательное состояние, прошло совсем немного. Однако за окном заметно стемнело. Нуж­но было спешить.

Я продолжал дышать и вскоре смог пошевелить руками и ногами. Двигая всем, что двигалось, я кое-как согнул ноги в коленях. А потом и руки.

Через полминуты я смог спустить ноги и сесть. Голова здорово кружилась, но я чувствовал, что силы понемногу возвращаются.

Теперь надо было как-то встать. Это уже было сложнее. Чуть-чуть поднявшись, я соскользнул с дивана и грохнулся на пол. Дальше пришлось ползти.

Я не сказал, что конечной целью моего путеше­ствия был бар, который, учитывая размеры ком­наты, находился довольно далеко. Кроме того, мне нужно было спешить. Кто знает, когда вернется эта липовая модельерша со своими «ребятами»...

Но ползти неожиданно оказалось гораздо легче, чем я думал. И спустя несколько минут я оказался у бара. Хватаясь за ручки ящиков, я встал на коле­ни. И дернул за откидную дверцу.

Это я сделал, конечно, совершенно зря. Потому что тяжелая дверца неожиданно откинулась (оче­видно, она была на магнитной защелке) и всей сво­ей тяжестью опустилась мне на макушку.

Как вы понимаете, хорошего самочувствия в моем положении это отнюдь не прибавило. Голова после удара гудела, как чугунный колокол. Мысли снова поплыли, и если бы я в этот момент совершенно титаническим усилием воли не взял себя в руки, то... на этом бы все и кончилось.

Я передохнул самую малость и продолжил вос­хождение. Да-да, в ту минуту этот несчастный метр, который отделял меня от бара, казался мне недо­стижимой высотой.

Зато теперь мне было за что ухватиться. Согну­тыми пальцами я уцепился за откинутую дверцу, и вскоре мне удалось положить на нее подбородок. Теперь я мог разглядеть внутренности бара.

Ближе всего ко мне стояла та самая бутылка ко­ньяка, из которой я, видимо, и налил себе отравы.