|
Франк немедленно протянул через стол свою зеленую карточку. Он уже полчаса держал ее наготове. Нащупывал в кармане во время долгой поездки на трамвае. Если Тимо прав, пожилой господин должен пожать плечами или саркастически усмехнуться. А тот взял ее и, не глядя, положил рядом с собой на стопку бумаг. Тем временем двое других вежливо, но методично обшарили карманы Франка. Ему ничего не сказали. Не задали вопросов. Агент, доставивший его, стоял в дверях, ничем не показывая, что следит за ним. Пожилой господин думал, видимо, о чем-то своем или просматривал бумаги, не имевшие отношения к Франку, потому что без всякого интереса глядел, как содержимое его карманов, включая пачку банкнот, перекочевывает на край письменного стола. Когда обыск кончился, он поднял голову, словно осведомляясь: "Больше ничего?" Агент, стоявший в дверях, вспомнил еще одну деталь, подошел и положил на кучку предметов пистолет. - Это все? Пожилой господин со вздохом облегчения вытащил наконец длинный бланк - лист специального формата с заранее напечатанным текстом и пробелами для заполнения. - Франк Фридмайер? - осведомился он с равнодушным видом и каллиграфическим почерком записал имя и фамилию. Затем больше четверти часа ушло у него на перечисление в особой графе всего, что выгребли из карманов Франка, не исключая коробка спичек и огрызка карандаша. С Франком обходились не грубо. На него просто не обращали внимания. Если бы он ринулся к дверям и со всех ног пустился бежать, вполне возможно, что в него выстрелил бы только часовой, да и тот, вероятно, промахнулся бы. Так ли уж смешно, что ему пришла в голову мысль о нарочно подстроенном испытании? С какой стати оккупантам выдавать зеленую карточку тем, кого они не знают и в ком не уверены? Почему его не били, как того парня? Да и вправду ли того били? Какой смысл проделывать такие вещи в кабинете, куда может войти кто угодно? Франк размышлял об этом все восемнадцать дней. Страшно много размышлял. У него было время подумать о Рождестве, Новом годе, о Минне, Анни, Берте. Все они, даже Лотта, были бы изрядно удивлены, если бы узнали, сколько он открыл для себя нового в них. Только вот думать здесь неудобно - из-за соседей. А их тут, как и на Зеленой улице, хватает. Вот именно, господин Хольст!.. Вот именно, господин Виммер!.. Разница лишь в том, что здесь их не видишь и уже поэтому доверяешь им еще меньше, чем где бы то ни было. Они с первого дня пытаются подловить Франка, но он начеку. Он никому не доверяет. Скоро, наверно, станет самым недоверчивым человеком на свете. Приди к нему на свидание мать - он и ее заподозрит в том, что она подослана. Соседи стучат в стены, по водопроводным трубам, по радиаторам. Центральное отопление не работает, но батареи не сняты. Не следует забывать: он не в настоящей тюрьме, а в школе, в коллеже, который, судя по тому, что Франк успел увидеть, выглядел, должно быть, довольно щеголевато. Соседи сразу стали передавать ему какие-то сообщения. Зачем? Франк не настолько оглушен случившимся, чтобы не сообразить, как расположены здесь помещения, и не сделать из этого вывод, что он - привилегированный арестант. Сколько человек, к примеру, сидит в камере справа? По его оценке, самое меньшее - десять. Судя по выговору - когда их проводят по коридору, сквозь двери слышны обрывки фраз, - это в основном выходцы из городских низов и крестьяне. |
