|
Гольди повернулся на север и невольно задержал взгляд на бредущем по шоссе силуэте – Борзо уже миновал автозаправочную станцию. До сих пор он находился в относительной безопасности, так как ветер дул с юга и сносил рассеявшиеся остатки газа на север. Но скоро он окажется у окраины города, и что будет тогда?.. Гольди перевел взгляд на самолеты – один из них вдруг отвернул от центра Террено и полетел на северо‑восток. Комиссар проследил за тем, как крестообразная точка оказалась над рекой и направилась к монастырю. Увиденное вызвало у него удивление лишь на секунду – он быстро понял, что означает этот маневр.
– Он полетел к городским пляжам, – глухо проговорил Гольди, чувствуя горечь, – там сейчас несколько сот человек. Аз Гохар ничего не ответил – лишь посмотрел на удаляющийся самолет… Через минуту, когда крестообразная точка почти перестала быть видимой, слившись с серыми куполами Мертвых холмов, Гольди сказал: – Послушайте, я считаю, что идти в город – самоубийство, и ваш поступок продиктован обычным безумием, но вряд ли я смогу переубедить вас не идти туда, поэтому дам вам совет… Вы ничего не знаете о газе в действительности: он может оказаться быстро‑распадающимся веществом, а может, и нет. Единственное, в чем вы можете быть уверены, это то, что скапливаться он будет в восточном районе города, возле реки. Я советую идти вам на Кальва‑Монтанья. На горе вы сможете подождать, когда газ рассеется, кроме того, оттуда вы сможете увидеть, что будут делать гулы. Аз Гохар выслушал Гольди и ответил: – Спасибо, комиссар, я учту ваш совет. На мгновение он посмотрел на Паолу и Андрея, а потом снова перевел взгляд на Гольди: – И вот еще что, комиссар. Прежде чем вы уедете, нам надо уладить одно дело… Отдайте мне то, что вы у меня взяли. Брови Гольди дрогнули в недоумении. – Баллончик и наполнители, – пояснил Аз Гохар. Мгновение Гольди с непониманием смотрел на старика – за событиями последнего часа он напрочь забыл о лежащей в его брюках фляжке, – потом до него дошло, что имеет в виду Аз Гохар. Сунув руку в карман, он вытащил фляжку и серебристые цилиндрики и спросил: – Насколько я понимаю, это не спрэй‑флакон для больных астмой? – Тогда что же это такое? – Вы не идете с нами, комиссар, – ответил старик, – а значит, вам нет необходимости знать это. – Он помедлил, пристально глядя на Гольди, словно на секунду увидел в его глазах колебание. – Или все‑таки идете? Комиссар качнул головой: – Нет, я еду в Милан. – Хорошо. Раз вы сделали выбор, пусть так и будет, – старик подошел к Гольди и взял из его рук фляжку с цилиндрами. Еще какое‑то время комиссар оставался на месте, чувствуя опустошенность в груди, потом развернулся и, пройдя мимо старика, выбрался на шоссе. Все это время машина стояла на дороге с работающим двигателем и широко открытыми дверцами. Комиссар решил, что если какое‑то количество газа и попало в машину, то за прошедшие минуты оно оттуда выветрилось. Подойдя к водительской дверце, он осторожно сунул голову в салон и втянул носом воздух. Воздух в машине был обыкновенный. Гольди повернул голову: – Джей, садитесь в машину! Женщина выбралась на дорогу и, обойдя «ланчу», уселась на пассажирское сиденье. Гольди. захлопнул заднюю дверцу и повернулся к Андрею. – Послушайте, – проговорил он после секундного колебания, – вы можете делать все, что хотите, но, думаю, девушке сейчас лучше поехать со мной. Вы тянете ее на верную смерть. Андрей бросил на него взгляд и сказал: – Комиссар, у Паолы в Террено осталась мать. Что бы вы делали, окажись ваша мать в городе? Комиссар промолчал. |
