Медленно выдохнув, он опустил бинокль и огляделся по сторонам. Старик, прильнув к телескопу, следил за передвижением грейдеров, слева от него замерла Джей, справа – демонолог и девушка. Комиссар протянул бинокль Андрею, механически поднял банку с колой и сделал глоток, потом он оглядел город. Нигде в долине по‑прежнему не наблюдалось движения, кроме кладбищ, по которым двигались грейдеры, исчезнувшие за домами грузовики пока не появлялись. На мгновение он задержал взгляд на зеленом пятне в центре Террено и подумал: «Что происходит на площади?..»

Через пару секунд комиссар решил подойти к Аз Гохару, чтобы обсудить с ним увиденное, однако в этот миг произошло то, что заставило его замереть, – внезапно над деревьями, окружающими пьяцца дель Фуоко, взметнулся огненный шар. Он поднялся раза в два выше, чем столбы пламени, появлявшиеся у реки, и на мгновение стал похож на раскаленный рубин. Комиссар отметил кровавые сполохи, какие возникают лишь при взрыве тротила, а через пару секунд, потребовавшихся звуку, чтобы дойти до горы, все стоящие на площадке услышали грохот. Четыре человека метнули взгляды в центр Террено, где желтое пламя съеживалось, словно умирающая медуза, а черный дым поднимался над ним щупальцем осьминога, секунду молчали, а затем комиссар процедил:

– Ну, на этот раз это точно не гулы!

Он посмотрел на старика. Аз Гохар коротко взглянул на него, но ничего не ответил.

Минуту спустя со стороны автострады, ведущей в Милан, раздалась пулеметная очередь, приглушенная серией взрывов, а еще через двадцать секунд над взлетным полем местного аэропорта поднялась точка. Люди, наблюдавшие за городом со склона горы, узнали в ней самолет, полтора часа назад уничтоживший жителей Террено. Поднявшись над городом, самолет направился к пьяцца дель Фуоко и, ле долетая до нее двух километров, принялся выбрасывать газ, двигаясь по спирали…

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Черная рукопись

Глава тридцать седьмая

Краски и звуки… Краски – то блеклые и смазанные, словно на выцветших на солнце картинах, то яркие и кричащие, как на полотнах сюрреалистов. Звуки – глухие, неясные, доносящиеся из какого‑то параллельного мира, отстоящего на световые годы от этого, а уже в следующий миг они оглушают, рвут перепонки и хочется зажать уши, чтобы не слышать их многократного эха. Краски и звуки сменяют друг друга, переплетаясь, словно в странной игре, и порой трудно разобрать их значение: картина, металлические голоса, вспышка… новая картина, взрыв криков, вспышка… еще одна картина, вспышка…

Он за рулем машины, едет по улицам Вилладжо‑Верде. Его что‑то тревожит, но он не знает, что именно. Взгляд его прыгает с тротуара на подворотни домов, пытаясь что‑то найти, но того, что он ищет, нет, и это увеличивает его тревогу. Внезапно из темной арки старого дома на мостовую выскакивает парень со светлыми волосами, он успевает вывернуть руль, но встречная машина сбивает его, и парень летит по воздуху на удивление долго и медленно – словно во сне, – наконец падает вниз. Не выходя из машины, он приближается к сбитому, вглядывается в его лицо и понимает, что где‑то видел его, краем глаза отмечает людей, выбравшихся из покореженного автомобиля, но ему не до них – он пытается вспомнить, где видел этого типа. Внезапно светловолосый поднимает голову и говорит голосом, напоминающим звон разбитого колокола: «Тебе придется умереть, Тревор Адамс!.. Тебе и твоей женушке!..» Слова эти разрывают реальность, и в этот миг в конце улицы появляется полицейский автомобиль. Его мигалка словно отрывается ot машины и плывет к ним сама по себе. Ее яркие блики нарастают, их блеск режет глаза, и вот уже на них нельзя смотреть без боли.