Пару раз в жизни ему доводилось пользоваться амфилазином. Он знал, что это один из сильнейших стимуляторов – достаточно ввести одну ампулу в вену, и через полчаса он сможет передвигаться нормально. Правда, разовое действие стимулятора не превышает пары часов, но Доминику и не нужны были эти часы: сейчас главным было восстановить силы, ведь если это его собственный сон, то вряд ли он продлится так долго.

Взяв упаковку, Доминик надорвал пластиковую обертку зубами, вытащил шприц и положил его на диван. Затем открыл упаковку со стимулятором и достал ампулу. Стукнув кончиком по крышке стола, отколол его и на какой‑то миг замер: теперь нужно было проделать самое трудное – набрать содержимое ампулы в шприц, причем сделать это предстояло левой рукой.

Несколько секунд Доминик думал, как поступить, после чего вставил ампулу в правую руку. Ампула наклонилась и несколько капель вылилось, на ладонь. Не обращая на это внимания, Доминик поднял шприц, ввел иглу в ампулу и попытался набрать стимулятор. Какое‑то время у него ничего не получалось: большой палец, которым он тянул поршень, срывался, и ему приходилось начинать все сначала, но через минуту ему удалось набрать,три четверти ампулы. Доминик вытащил ее из руки и откинул под стойку. Теперь предстояло самое главное – сделать укол.

С минуту он думал: куда будет удобней колоть? Проще всего это было сделать в правую руку, но Доминик понимал, что в этом случае стимулятору может потребоваться много времени, чтобы подействовать: еще не окончилось действие наркоза, да и вены руки перегружены лекарством, в то же время сон его развивается по реальному сценарию, а значит, и стимулятор будет действовать как и в реальности – ведь ему известно его настоящее действие. Другой вариант – вена на шее – тоже отпадает, потому что не видя ее, ему вряд ли удастся сделать точный укол, а попасть нужно именно в вену, иначе амфилазин не подействует. Следовательно, остается одно… Доминик положил шприц и сдернул штаны.

Перетянув бедро, он несколько секунд ждал, пока обозначатся вены. Когда самая крупная из них вспухла под кожей, синим червяком изогнувшись в паху, Доминик поднял шприц и точным движением вогнал в вену иглу. Укол вызвал жжение. Доминик вдавил поршень, вводя: амфилазин в кровь.

Следующие пятнадцать минут он сидел на диване в ожидании, когда подействует стимулятор. До его сознания по‑прежнему не доносилось никаких внешних звуков. Окно ординаторской, расположенное возле дивана, было открыто, и Доминик понимал, что в настоящей жизни давно бы услышал звуки автомобильных гудков. Откинувшись на спинку дивана, он наблюдал за стоящим на столе гироскопом: серебристые сферы раскачивались, завораживая его своим беззвучным движением, и у Доминика даже не возникало желания подойти к окну – он и без этого знал, что бы за ним обнаружил. Теперь он был абсолютно уверен, что происходящее с ним всего лишь игра его собственного сознания. За пластиковой стойкой он видел неподвижно лежащую женщину. Лицо ее было скрыто волосами, но Доминику почему‑то казалось, что подойди он к ней, переверни ее сейчас на спину, и под волосами он увидит лицо Просперо или Сандро. Впрочем, одна вещь все‑таки вызывала у него беспокойство: несмотря на чудовищность окружающего, события развивались реально – не было никаких срывов или смен декораций, характерных для снов, – прошел уже час, как он очнулся в палате, и за все это время не произошло ничего необычного. Однако, с другой стороны, напомнил себе Доминик, то, что во сне кажется часом, в действительности может занять лишь долю секунды до пробуждения – не исключено, что в любой миг он снова очнется и окажется на кровати…

Через десять минут после того, как амфилазин попал в кровь, Доминик получил новое подтверждение тому, что все происходящее с ним происходит во сне: внезапно он ощутил жжение в пальцах, которое увеличивалось и с каждой минутой становилось острей.