– Хорошо, – священник кивнул. Он хотел было подняться, чтобы взять бумагу и ручку, но Аз Гохар остановил его:

– Подождите!.. Закончите сначала то, что начали, отец Федерико. Что еще произошло в этом городе? Священник помедлил.

– В Террено начали пропадать люди, – протянул он. – В одной из семей моего прихода исчез молодой человек. Двадцать шесть лет, женат, двое детей… Полторы недели назад он не вернулся с работы. В приходе отца Винченцо пропали двое мужчин примерно тридцати лет. Никто не знает, куда они могли деться. Родственники заявили в полицию, но результатов пока нет.

– Они не могли просто уехать из города?

– Нет, у всех троих были семьи. Пропавший человек из моего прихода был любящим отцом. Он не мог бросить детей…

Слова священника заставили Аз Гохара задуматься. С одной стороны, исчезновение людей могло не иметь ровным счетом никакого отношения к истории смотрителя чимитеро ди Джовани, с другой, оно могло иметь к ней самое непосредственное отношение, и тогда… На мгновение он прикрыл глаза, чувствуя, как страх серой кошкой скребется по позвоночнику.

Тем временем отец Федерико встал из‑за стола, подошел к шкафу с книгами и, достав из него потрепанную Библию, сказал:

– А неделю назад кто‑то исписал краской двери церкви. Красной краской из аэрозольного баллончика написали четыре слова… Я закрасил надпись, но перед этим ее сфотографировал ‑

Священник раскрыл Библию и вытащил из нее фотографию.

– Я не знаю, что означают эти слова, хотя сделаны они на латыни… – Он протянул снимок Аз Гохару – Может быть, вам они что‑то скажут?

Бен Аз Гохар взял протянутую ему фотографию и, перевернув ее, увидел двери главного входа церкви Сант‑Антонио ди Франчезе.

В следующую секунду он почувствовал, как земля выскользнула у него из‑под ног, а сердце остановилось. На мгновение ему захотелось закричать и стать маленьким, вернуться в свое детство и не знать этого кошмара, кровью алеющего на дверях церкви.

«Винсет гоаль Вассах Гул…» – кричали ярко‑красные буквы на снимке, Аз Гохар знал продолжение этой фразы, И знал, что она означает для этого города…

Без пятнадцати час Доминик Пальоли подъехал к своему дому в южной части Вилладжо‑Верде, заехав в гараж, заглушил двигатель, выбрался из машины и через внутреннюю дверь гаража прошел в дом.

Из глубины квартиры до него донеслись звуки открывающейся дверцы духовки, звон кастрюль и обрывки веселой неаполитанской песни – жена готовила обед.

Доминик прошел по длинному коридору, ведущему из гаража внутрь дома, и оказался на кухне. Жена стояла лицом к плите и перекладывала пышущие жаром пончики с противня на поднос.

– Сара, мне кто‑нибудь звонил?

Подойдя к столу, Доминик взял стоящий на нем графин с морсом, налил полную кружку и осушил ее несколькими глотками.

– Чертова жара, – проворчал он, подхватывая один из пончиков с противня. Пальцы словно огнем обожгло, и он бросил пончик на тарелку.

Жена несильно ударила Доминика ладонью по пальцам.

– Сорок лет уже, а все, как ребенок, с плиты хватаешь… Сейчас будем обедать.

– Сара, мне кто‑нибудь звонил? – повторил Доминик, не обращая внимания на слова жены.

Налив еще одну кружку, он принялся есть обжигающий губы пончик, запивая его кисло‑сладким морсом.

– Звонили, – ответила Сара. – За последний час– раз пять или шесть.

– Кто?

– Не знаю.

– Просили что‑нибудь передать?

– Нет. Сказали только, чтобы ты им перезвонил, если появишься. Я записала номер,

– Где он?

– На столе, рядом с телефоном.