— Прекратите это! — закричал я, обращаясь ко всем, кто слышал — если кто-то слышал.

Мои товарищи тряслись и подергивались, шокированные, онемевшие, ставшие бесполезными под воздействием того, что им посылала линза, сейчас превратившаяся в полностью открытый портал. Однако пучки чужеземного света или разумного огня были всего лишь авангардом, а то, что хлынуло сквозь портал следом за ними, больше походило на самые жуткие ночные кошмары.

Они двигались слишком быстро, слишком странно, чтобы можно было разглядеть детали. Что касается цвета, они были либо желтые, пронизанные пульсирующими огненными «венами», либо мраморно-фиолетовые и черные, а по форме походили на пауков, скорпионов, осьминогов, драконов… и массу других тварей, не поддающихся описанию. Тем не менее каким-то образом я понимал, что это лишь передовой отряд.

Джеймс и Джейсон: они начали проваливаться сами в себя, наподобие медленно оседающей колонны или тающей свечи, пылающей с ослепительной яркостью, но даже несмотря на это, несмотря на терзавшую их, очевидную для нас боль, они продолжали петь свою радостную песнь.

— Прекратите все это! — прокричал я снова, на этот раз прямо в ухо нашему технику.

Он таращился на свою панель управления с таким видом, словно никогда в жизни ее не видел, хватая ртом воздух, вытаращив затуманенные глаза и явно ничего не соображая. Между тем метаморфозы в камере продолжались.

Как выразился Джеймс, говоря о воспроизведении чужеземцев? «Это слияние, обновление и взрывное умножение». Ну, возможно, происходящее в камере не было воспроизведением — разве что путем ассимиляции и дублирования, — однако все остальное, сказанное им, полностью соответствовало действительности. Рассыпавшиеся по камере насекомые-осьминоги-драконы впитывали излучение, исходящее от наших распадающихся «морских свинок», превращая его в поток еще более фантастических созданий; и по мере того, как Джеймс и Джейсон таяли, число звездных порождений увеличивалось, отрываясь от этих — поглощаемых ими? — человеческих останков и рыща по сторонам в поисках крошечных камер.

На наших экранах они раздувались; и, да, они знали, что мы смотрим на них и, карабкаясь на волосатых, шипастых, членистых ногах, пытались сквозь аудио- и видеосистемы — через сами экраны — проникнуть в нашу аппаратную! В камере, между тем, шар с линзой рассыпался на осколки, и что-то огромное, черное, раздутое и смертоносное начало протискиваться из какого-то Другого Мира, другого пространства в наше.

Один из военных наклонился вперед, опираясь на стол перед экраном, загипнотизированный зрелищем, но, скорее всего, не веря своим глазам. Вибрирующая черная паучья нога восемнадцати дюймов длиной пронзила экран, угодила прямо ему в рот и вышла из затылка; он повис на ней и задергался, словно марионетка.

Я завопил — булькающий звук, что-то совершенно невразумительное, — замахнулся на нашего техника и треснул его между лопаток. Толчок вперед заставил его замолотить руками и ударить по клавишам… И вот тут нам повезло!

Пять пневматических трубопроводов, установленные под различными углами в стальных стенах, зажужжали и завибрировали. И через эти каналы под давлением вышвырнуло пять «звездных камней», и они, угодив в нужные места, сформировали пентаграмму, охватывающую всю камеру. И на этом все было кончено.

Чужеземные твари сморщились, обратившись в прах; камера взорвалась с такой силой, что стены треснули и даже выгнулись в нескольких местах; рокот был настолько оглушительный, что у меня лопнули барабанные перепонки, и я потерял сознание.