– Пришло послание от королевы. Она приглашает нас ко двору. Представляешь, я наконец то встречусь с твоим сыном!

 Сердце, заключенное в ковчежце, конечно же, молчало.

 – Порой мне не хватает сил… Рогир слишком много тратит, а до окончания строительства замка еще далеко. И Алекто, она… хороший ребенок, но я не думала, что с хорошими детьми может быть так трудно…

 Еще какое то время я продолжала делиться с Людо тем, что скопилось в душе, а потом рядом раздался шорох. Я посмотрела на выглянувшую острую мордочку с несколькими седыми волосами.

 – Тоже пришел? Вы же недолюбливали друг друга.

 Вульпис чихнул и, стянув с тарелки ломтик апельсина, скрылся в темноте.

 – Это я его впустила, – раздался с лестницы голос.

 Обернувшись, я увидела замершую на ее середине Алекто.

 – Что вы здесь делаете?

 – Якоб просил передать, что Белобокая отелилась.

 – Хорошо, ступайте.

 – Зачем вы приносите ему это? – кивнула она на апельсины, игнорируя мои слова, и принялась спускаться. – Так ведь не принято…

 – Он это любил.

 – Странно, что вы постоянно ходите сюда, словно он может вас слышать.

 – Для меня – может.

 – Разговариваете с тем, кого давным давно нет, – продолжила Алекто, останавливаясь рядом. – И даже не с ним, а с…

 – Идите, Алекто.

 – Дядя Людо то, дядя Людо се… – передразнила она.

 – Алекто!

 Ее глаза сверкнули.

 – Должен же кто то вступиться за дядю Людо, чтобы вы оставили его в покое.

 – Немедленно прекрати!

 – Знаете, а я понимаю, почему он умер. Потому что это был единственный шанс избавиться от вас!

 Хлопок, и ее голова дернулась. Алекто прижала ладонь к щеке, с изумлением глядя на меня. Я тоже с недоверием посмотрела на свою руку, которая только что это сделала.

 – Алекто, я не… – потянулась я к ней.

 В ее глазах блеснули слезы. Всхлипнув, она развернулась и бросилась прочь.

 Когда я поднялась во двор, там уже никого не было. Вздохнув, я сжала пальцы и двинулась к паласу.

* * *

Когда вошел Рогир, я сидела перед зеркалом, причесывая волосы. Их я крашу с шестнадцати лет. Среди массы смоляных волос затесалась одна честная прядь – седая. Ее я не закрашиваю – это моя пожизненная траурная лента по Людо.

 – Как вы, миледи? – спросил Рогир, приближаясь. Опустив руки мне на плечи, он принялся массировать их.

 Я почувствовала хмель. Многие бы сказали, что мне повезло с мужем: еще довольно молод, весел и хорош собой, несмотря на то что невоздержанность в вине оставила свой отпечаток на его лице и теле. К тому же не задавал лишних вопросов и принял Алекто, которая родилась здоровой доношенной девочкой через пять месяцев после нашей первой ночи. Как ни странно, он даже привязался к ней. Более того, нашел в своем генеалогическом древе далекого рыжеволосого предка. В общем, у нас был брак по полному взаимному согласию: он женился на моем титуле, я вышла замуж за его деньги.

 – Прекрасно, милорд. А как ваша охота?

 Рогир принялся рассказывать о последних трех сутках, что он отсутствовал, попутно раздеваясь.

 – Позвольте помочь, – произнесла я, когда он потянулся к сапогам.

 Сидевший на краю кровати Рогир отпустил сапог и сделал дозволяющий жест. Опустившись на колени, я стянула сперва правый, затем левый.

 – Мне передали, что пришло послание с королевской печатью.