— Смотрите! Вот здесь две куртки из шкуры бизона. Думаю, они получше, чем шьют женщины в ваших палатках. Я их выменял у краснокожих в далеких прериях. Одна большая. Посмотри, Матотаупа, подойдет? А это для тебя, Харка. Зима надвигается. Вы не должны мерзнуть. Было бы жалко таких прекрасных индсменов. А вот здесь две превосходно выделанных бизоньих шкуры на одеяла. Их могут спокойно таскать ваши мустанги, и вам не потребуются вьючные кони.

Пока Джим разворачивал свои подарки, выражение лиц художника и Длинного Копья изменилось.

— Это мы должны были вам сделать подарки, — сказал Желтая Борода. — Вы спасли нам жизнь.

— И ваши деньги, — заметил между тем Джим.

— Может быть, нам можно оплатить эти вещи? — спросил Джима художник.

— Если вы так хотите, почему бы нет, — ответил Джим и с явным удовольствием насчитал порядочную сумму.

Харка удивился. Ясно, что ни один индеец не заплатил бы за них столько. Впрочем, Рэд тотчас резко понизил цену.

— Ну так пойдем дальше, — произнес Джим и наполнил свой бокал.

— Мы хотели бы за эту зиму узнать города и поселки белых людей, — сказал Матотаупа, не таясь, и посмотрел на художника.

— О, у вас широкие планы… — вмешался Джим, но художник перебил его:

— Этот вопрос Матотаупа решит со мной. Я приглашаю тебя, вождь, — сказал он, обращаясь к дакоте. — На зиму мне все равно придется вернуться в город. Завтра рано утром мы выедем. Нас ничто больше не держит в этой разбойничьей дыре. Мы поедем вниз по реке к Миссури. Там города растут как грибы, и там найдется немало типов, на которых бы я хотел посмотреть. Если, вождь, ты пойдешь со мной, то для меня это было бы большой честью.

— Утром мы будем готовы, — ответил Матотаупа.

— Это совпадает с моими планами, — опять вмешался Джим. — Вы ничего не имеете против, если я провожу вас до Миссури? Один человек — это худо. До города я бы охотно поехал в вашем обществе. Да и вам, как я понимаю, неплохо иметь с собой лишнего человека.

Художник охотно отклонил бы это предложение, но простота Рыжего Джима, казалось, не вызывала сомнений.

— Если вы хотите ехать с нами, я ничего не имею против.

— Дело сделано. Итак, рано утром.

Между двух миров

Поселок на Миссури, который был основан лет восемь тому назад, очень скоро превратился в большой растущий город переселенцев. Все тут возникало без особого плана, точно из-под земли, но все имело свое назначение. Чуть не за ночь вырастали одноэтажные бараки, зернохранилища воздвигались на берегу реки, строился водопровод, гостиницы, кабачки. На реке раздавались гудки пароходов, у причалов поскрипывали баржи, мычал у бойни скот. Улицы кишели людьми. Звали раскрытые двери баров, лавки манили своими товарами. Английская, французская, итальянская и немецкая речь раздавалась на улицах. Слышалось и наречие пограничья — смесь европейских языков с индейскими. В потоке людей на замусоренных улицах попадались и чернокожие, изредка — краснокожие. Торговцы громко зазывали покупателей. Тысячи и тысячи людей, которые ехали сюда, чтобы выкарабкаться из нужды, надеясь стать богачами, трудились на бойнях, мельницах, элеваторах, в гостиницах, в торговых рядах, в лавках, в кабачках, в банках, в меняльных лавках. Им было даже не до того, чтобы присмотреться друг к другу.

Но однажды царящая всюду сутолока и вечная спешка были нарушены. Люди останавливались, вытягивали шеи, дети карабкались на плечи матерей, тянулись на руки. Постояльцы гостиниц, посетители баров и лавок высыпали из дверей, прислушивались.