«О чем это она?!» - глаза Даниля мало-помалу лезли на лоб.

    -  Берут ракушку, - продолжала Воронецкая, - створки слегка разводят, тельце моллюска надрезают и вкладывают в разрез кусочек плоти другого моллюска. Все делается очень аккуратно, поэтому ракушка не умирает. Ее отпускают, она закрывается и начинает растить внутри себя жемчужину… То же самое Эрик Юрьевич сделал с вероятностными Вселенными.

    Задумавшийся о жизни ракушек Даниль не сразу осознал последнюю фразу; а осознав, подпрыгнул на стуле и потрясенно уставился на Ворону.

    -  То есть как? - почти испуганно выдохнул он. - То есть…

    -  Где-то теперь вызревает мир-жемчужина, - мечтательно сказала Ворона, щелкая мышью. - Интересно, что выйдет?

    -  А… аномалия?

    -  Раскрытые створки ракушки. Они бы уже сомкнулись, но мы с Андреем Анатольевичем проставили вешки по каналу. У стфари там какие-то дипломатические проблемы, насколько я знаю, но они собираются вернуться к себе, через какое-то время, и Андрей Анатольевич решил, что мы все обеспечим… Ты ведь, кажется, знаком с кем-то из них?

    -  Да, - сказал Даниль. - Но… шапочно.

    С тех пор как Ксе сел в кресло верховного жреца, он почти потерял с ним контакт. Жрец работал со стфари, занимался какими-то специфическими проблемами антропогенного сектора, был постоянно занят, да и приятельских отношений Даниль с ним завязать не успел. По чести сказать, все это его не особенно-то интересовало. Принимать благодарности он не хотел: не за что, сказать по совести, было его благодарить. Ну, потянул время… не выскочи Ворона на глаза Ящеру, история закончилась бы печально.

    -  Алиса Викторовна, - вполголоса сказал Даниль, - а вы знали?..

    -  Я не знала, что он уже занимается этим вплотную, - ответила Ворона, разглядывая один из графиков. - А идея… идея была давно. Смешно… - уголки ее рта нервно приподнялись. - Как-то они спорили с Андреем Анатольевичем, кажется, насчет роли кармахирургов в политике. Мы ведь, если вдуматься, жуткая сила… И Андрей спросил, не стремится ли Эрик, часом, к власти над миром. Тот говорит - мир несовершенен. «Будешь исправлять?» - спросил Андрей, а он сказал, что сделает лучше.

    Даниль мрачновато хмыкнул.

    -  Представляю, какой мир он сделает…

    -  Хороший, - мгновенно ответила Ворона. - Я уверена. Лучше этого, - и добавила, опустив глаза: - Он же сказал.

    Защита прошла гладко и как-то незаметно. Все знали, каким будет решение комиссии: работа в конечном итоге получилась более чем достойная, да и не бывало еще случая, чтобы человек, приглашенный в аспирантуру института тонкого тела, не получил степени. Другие правила действовали здесь и другие требования предъявлялись.

    Даниль уволился из Минтэнерго и начал работать в МГИТТ.

    В первый раз, в августе, получив на свое имя ключи от бывшей лаборатории Лаунхоффера, он целый день просидел в ней сложа руки - робость взяла, какой-то памятный трепет, будто он был музыкант, допущенный к скрипке Страдивари, или герой фантастического романа, взявший в руки волшебный меч. Лаборатория стала теперь пуста, совершенно пуста: больше не брезжили по углам, выглядывая из тонкого мира в плотный, загадочные создания, не жили в тенях странные вещи и сущности, появлявшиеся и пропадавшие по собственному желанию; по углам ждала только пустота, скучная, безопасная, и почему-то от этого делалось неуютно. Впрочем, старший преподаватель Сергиевский быстро привык - или решил, что привык.