-  Видите ли, Жилин… Короче говоря, я должен сейчас одеться и уйти опять… - Он помолчал, растирая ладонью вялые щеки. - Да, собственно, и говорить-то… Впрочем, если хотите, посидите здесь и подождите меня. Если не вернусь через час, уходите и возвращайтесь завтра к двенадцати. Да, оставьте мне ваш адрес и телефон, запишите прямо на столе… - Он сбросил халат и, волоча его по полу, ушел в соседнюю комнату. - А пока осмотрите город. Скверный городишко… Но этим все равно надо заняться. Меня уже тошнит от него… - Он вернулся, затягивая галстук. Руки у него дрожали, кожа на лице была дряблой и серой. Я вдруг ощутил, что не доверяю ему, - смотреть на него было неприятно, как на запущенного больного.

    -  Вы плохо выглядите, - сказал я. - Вы сильно изменились.

    Римайер впервые взглянул мне в глаза.

    -  А откуда вы знаете, какой я был раньше?

    -  Я видел вас у Марии… Много курите, Римайер, а табак теперь сплошь и рядом пропитывают дрянью.

    -  Ерунда это - табак, - сказал он с неожиданным раздражением. - Здесь все дрянью пропитывают… А в общем-то вы правы, наверное, надо бросать. - Он медленно натянул пиджак. - Надо бросать… - повторил он. - И вообще не надо было начинать.

    -  Как идет работа?

    -  Бывало и хуже. На редкость захватывающая работа. - Он как-то неприятно усмехнулся. - Ну, я пойду. Меня ждут, я опаздываю. Значит, либо через час, либо завтра в двенадцать.

    Он кивнул и вышел.

    Я записал на телефонном столике свой адрес и телефон и, въехав ногой в кучу бутылок, подумал, что работа была, по-видимому, действительно захватывающая. Я позвонил портье и потребовал в номер уборщицу. Вежливейший голос ответил, что хозяин номера категорически запретил обслуживающему персоналу появляться в номере в его отсутствие и повторил это запрещение только что, выходя из отеля. «Ага», - сказал я и повесил трубку. Мне это не слишком понравилось. Сам я таких приказаний никогда не отдаю и никогда ни от кого ничего не скрываю, даже записную книжку. Глупо создавать ненужные впечатления, лучше поменьше пить. Я поднял опрокинутое кресло, уселся и приготовился ждать, стараясь подавить чувство недовольства и разочарования.

    Ждать пришлось недолго. Минут через пять дверь приоткрылась, и в комнату просунулась хорошенькая женская мордочка.

    -  Эй! - чуть сипло произнесла мордочка. - Римайер дома?

    -  Римайера нет, - сказал я. - Но вы все равно заходите.

    Она поколебалась, рассматривая меня. По-видимому, она не собиралась заходить, просто заглянула мимоходом.

    -  Заходите, заходите, - сказал я. - А то мне одному скучно.

    Она вошла легкой танцующей походкой и, подбоченясь, остановилась передо мной. У нее был короткий вздернутый нос и растрепанная мальчишеская прическа. Волосы были рыжие, шорты ярко-красные, а голошейка навыпуск - яично-желтая. Яркая женщина. И довольно приятная. Ей было лет двадцать пять.

    -  Ждете? - сказала она.

    Глаза ее блестели, и от нее пахло вином, табаком и духами.

    -  Жду, - сказал я. - Садитесь, будем ждать вместе.

    Она повалилась на тахту напротив меня и задрала ноги на телефонный столик.

    -  Киньте сигаретку рабочему человеку, - сказала она. - Пять часов не курила.

    -  Я некурящий… Позвонить, чтобы принесли?

    -  Господи, и здесь грустец… Оставьте телефон, а то опять припрется эта баба… Пошарьте в пепельнице и найдите бычок подлиннее!

    В пепельнице было полно длинных бычков.