Со стороны Миры послышался всхлип. Дядя Сидней смутился и заторопился.

— Так что с точки зрения здравого смысла было бы разумнее оставить пока «Могучие Братья» — до тех пор, пока тебе не будет двадцать один год. А к тому времени — кто знает? — все может измениться к лучшему. Но пока твоей маме, естественно, было бы легче жить поближе к родственникам. Ты должен подумать и о ней, мой мальчик, понимаешь?

— Да, понимаю, — ответил Вернон. — Папа тоже просил меня об этом.

— Ну так что, решено?

Как они жестоки, подумал Вернон. Спрашивать его — когда и ответить-то нечего. Все зависит только от них. И они собираются поступить так, как им удобно. Зачем было звать его сюда и притворяться?!

В «Могучих Братьях» будет жить неизвестно кто. Но ничего! Когда-нибудь ему исполнится двадцать один год!

— Милый, — вступила Мира, — я ведь делаю все это для тебя! Ведь без папочки здесь будет так уныло! — она протянула к нему руки, но Вернон сделал вид, что не заметил этого.

— Большое спасибо вам, дядя Сидней, что поставили меня в известность, — с трудом выдавил он и вышел из комнаты...

Он пошел в сад и бродил там до тех пор, пока не вышел к старому аббатству. Там он сел, уперев подбородок в ладони.

«А ведь мама могла бы, — думал он, — могла бы, если б хотела, остаться здесь. Но она хочет уехать и жить в ужасном кирпичном доме с трубой на крыше, таком же, как у дяди Сиднея. Она не любит „Могучие Братья" — никогда не любила! Но зачем притворяться, будто все это для меня? Ведь это неправда. Она говорит то, чего нет на самом деле. И всегда так...» — он весь кипел от негодования.

— Вернон!.. Вернон!.. Я тебя уже обыскалась, все на свете передумала! Что случилось? — Это была Джо.

Он все ей рассказал. Хорошо, когда есть кто-то, кто все поймет и посочувствует. Но Джо его поразила.

— А почему должно быть по-другому? Почему тетя Мира не может переехать в Бирмингем, если ей так будет лучше? Я считаю, что ты ведешь себя мерзко. Почему она должна продолжать жить здесь только для того, чтобы ты приезжал сюда на каникулы? Это ведь ее деньги. Почему она не может потратить их так, как нравится ей?

— Но Джо, ведь «Могучие Братья»...

— А что значат «Могучие Братья» для тети Миры? В глубине души она относится к этому имению так же, как ты — к дому дяди Сиднея в Бирмингеме. Почему она должна на всем экономить ради того, чтобы жить здесь, если она этого не хочет? Может, если бы твой отец сделал ее счастливой здесь, она бы захотела остаться — но ведь он этого не сделал. Мама мне об этом говорила. Не то чтобы я обожала тетю Миру — она, конечно, добрая и так далее, но хоть я ее не люблю — я тем не менее пытаюсь рассуждать справедливо. Это ее деньги! И ничего не поделаешь.

Вернон смотрел на Джо. Они не понимали друг друга. Каждый воспринимал произошедшее только со своей точки зрения. Оба были охвачены негодованием.

— Женщинам всегда труднее, — продолжала Джо, — и я на стороне тети Миры.

— Хорошо, — сказал Вернон, — будь на ее стороне. Не бери в голову!

Джо пошла прочь. Он остался сидеть на руинах старого аббатства Впервые он пытался заглянуть в будущее. Ни в чем нельзя быть уверенным. Кто знает, что может произойти?

Когда ему исполнится двадцать один год... Но никто не может дать никаких гарантий! Никто не может пообещать, что все будет хорошо!

Вспомнить хотя бы детство. Няня, Бог, мистер Грин — какими надежными они казались когда-то! И где они теперь?

Ладно, Бог остался, но и Он уже совершенно другой — совсем не такой, каким казался раньше.