|
</sup>
Мать. Ну, наконец-то, Теперь у тебя будет покой. Скрипач. Спасибо, мама… Мать. Я буду следить, чтобы тебе никто не мешал. Скрипач. Хорошо, мама. Мать. Если кто-нибудь посмеет тебе помешать, я его утихомирю. Скрипач. Утихомиришь, мама. Мать. Будь спокоен. Скрипач. Я спокоен, мама (начинает играть на скрипке). Спокоен… Совсем я не спокоен. Если бы вы знали, что во мне происходит… К счастью, вы этого не знаете. Вы изгнали мою возлюбленную из дома, но изгнать ее из моего воображения вы не можете. Воображение — вот мое царство. Или же, наоборот, я — царство моего воображения? Иногда мне кажется, что это оно правит мной, а не я им. Оно все время подсовывает мне разные мысли и образы. Но разве я могу существовать вне своего воображения? Ведь все, что я ни подумаю о себе, все это мое воображение. И если я сам — продукт моего воображения, то что есть предметы и события, что есть остальной мир?.. Да, я есть мое воображение, а тем более остальной мир (слышны крики детей. Скрипка смолкает). Это дети во дворе. Мать. Дети, тихо! Скрипач. Ну вот, уже отозвалась.
<sup>Дети отвечают Матери общим издевательским криком.</sup>
Дети. Э-э-э-э-э-э! Мать. Идите играть в другое место. Дети. Э-э-э-э-э-э! Мать. Ой, дети, скоро у меня лопнет терпение. Дети. Э-э-э-э-э-э (крик детей переходит в чириканье воробьев). Скрипач. Может быть, в наказание она превратила их в птиц? А почему бы и нет, она ведь колдунья. Разве не наколдовала она меня из своего живота, в своем животе, как в реторте алхимика? Это называется материнством, а почему не колдовством? Неужели мы знаем о материнстве больше, чем о философском камне? Я существую, хотя не знаю, кто я, откуда и для чего. Поэтому почему бы не существовать философскому камню, разве только потому, что мы ничего о нем не знаем? Незнание не является достаточным доказательством несуществования чего-то, и я не вижу причины, чтобы ограничивать свое воображение, если оно не ограничивает нас. Если я не понимаю даже простейших вещей, почему я должен понимать вещи сложные. Нет принципиальной разницы между детьми и стайкой воробьев, поскольку и те и другие возникают в моем воображении. И нет разницы между моим воображением и воображением моей соседки, потому что она плод моего воображения вместе с ее воображением. Флейтистка (тихо, интимно). Как он красив во фраке и снежно-белой манишке. Прекрасный и недоступный. Далекий, как на другой планете. Непредсказуемый, сосредоточенный на своем искусстве, ни на кого не обращающий внимания, даже на меня, но все обращают внимание на него. Взоры всех обращены к нему. Все слушают его музыку. Он противопоставил себя толпе. Он играет на скрипке, как будто бы у него тысяча рук. Какая энергия! А здесь все неподвижны. Все сидят неподвижно, как заколдованные. Скрипач (тихо, интимно). Мне снилось, как будто бы я был на концерте. Скрипичный концерт (называет произведение композитора-романтика) в исполнении очень красивой скрипачки в розовом платье с кринолином (скрипичная музыка). Она стояла на сцене в свете рампы и играла это романтическое произведение серьезно, сосредоточенно и необыкновенно лирично. Флейтистка. Все смотрят, и все слушают. Никто не шелохнется, никто даже не смеет громко вздохнуть. А я… Скрипач. Из-за кулис выходит маленький горбун и бочком, пригнувшись, украдкой проскальзывает под кринолин, полностью скрывшись под ним. И ни один жест, ни трепет или дрожание век не выдали того, что артистка знает о его присутствии. Но я собственными глазами видел, как он туда проник. Флейтистка. Я медленно, медленно приближаюсь к нему… Скрипач. Неужели это был оптический обман? Концерт продолжается, по-прежнему блестящий, по-прежнему торжественный… Флейтистка. |
