Застынет всё, что пело и боролось,

         Сияло и рвалось:

         И зелень глаз моих, и нежный голос,

         И золото волос.

         И будет жизнь, с ее насущным хлебом,

         С забывчивостью дня.

         И будет всё – как будто бы под небом

          И не было меня!

         Изменчивой, как дети, в каждой мине

         И так недолго злой,

         Любившей час, когда дрова в камине

         Становятся золой,

         Виолончель, и кавалькады в чаще,

         И колокол в селе…

         – Меня, такой живой и настоящей,

         На ласковой земле!

         К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,

         Чужие и свои?! —

         Я обращаюсь с требованьем веры

         И с просьбой о любви.

         И день, и ночь, и письменно и устно:

         За правду да и нет,

         За то, что мне так часто – слишком грустно

         И только двадцать лет.

         За то, что мне прямая неизбежность —

         Прощение обид,

         За всю мою безудержную нежность

         И слишком гордый вид,

         За быстроту стремительных событий,

         За правду, за игру…

         Послушайте! – Еще меня любите

         За то, что я умру.

    8 декабря 1913

Генералам двенадцатого года

Сергею

         Вы, чьи широкие шинели

         Напоминали паруса,

         Чьи шпоры весело звенели

         И голоса,

         И чьи глаза, как бриллианты,

         На сердце оставляли след, —

         Очаровательные франты

         Минувших лет!

         Одним ожесточеньем воли

         Вы брали сердце и скалу, —

         Цари на каждом бранном поле

         И на балу.