Не радуют ни утро, ни трамвая

         Звенящий бег.

         Живу, не видя дня, позабывая

         Число и век.

         На, кажется, надрезанном канате

         Я – маленький плясун.

         Я – тень от чьей-то тени. Я – лунатик

         Двух темных лун.

    13 июля 1914

Бабушке

         Продолговатый и твердый овал,

         Черного платья раструбы…

         Юная бабушка! – Кто целовал

         Ваши надменные губы?

         Руки, которые в залах дворца

         Вальсы Шопена играли…

         По сторонам ледяного лица —

         Локоны, в виде спирали.

         Темный, прямой и взыскательный взгляд,

         Взгляд, к обороне готовый.

         Юные женщины так не глядят.

         Юная бабушка, кто Вы?

         Сколько возможностей Вы унесли,

         И невозможностей – сколько? —

         В ненасытимую прорву земли,

         Двадцатилетняя полька!

         День был невинен, и ветер был свеж,

         Темные звезды погасли.

         – Бабушка! – Этот жестокий мятеж

         В сердце моем – не от Вас ли?…

    4 сентября 1914

«Осыпались листья над Вашей могилой…»

п. э.

         Осыпались листья над Вашей могилой,

         И пахнет зимой.

         Послушайте, мертвый, послушайте, милый:

         Вы все-таки мой.

         Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!

         Луна высока.

         Мой – так несомненно и так непреложно,

         Как эта рука.

         Опять с узелком подойду утром рано

         К больничным дверям.

         Вы просто уехали в жаркие страны,

         К великим морям.