Что еще о нем скажешь?

Местные обитатели редко совали нос в чужие дела. Каждый, кто нашел дорогу сюда, жил себе, как умел и хотел, но личная жизнь Тэссы Тарлтон не могла оставить нью ньюлинцев равнодушными.

Девчонка Одри даже взялась писать фанфики, и до того неприличные, что Холли читал их только под одеялом, краснея и потея.

Прохихикавшись, Мэри Лу взялась за латте, а Холли поставил ящик на пол и подвинул стул так, чтобы сесть аккурат напротив опостылевшей ему стены. Прищурив один глаз, он принялся прикидывать, как сделать ее лучше.

– Представляешь, – сказал он, – в моем холодильнике большая мертвая рыба. И она смотрит прямо на меня!

– А ты смотришь прямо на мою стену – и, смею заметить, с вожделением. Холли, ты не будешь ничего красить в моей пекарне, – откликнулась Мэри Лу.

– Красить не буду, – согласился он, – я же не маляр… Но спасти нас всех от этого уныния я просто обязан. Ах, где тебе понять. У тебя то нет ни миссии, ни призвания!

– А у тебя не будет ни латте, ни пирога, если не уймешься!

Их перепалку прервали Милны, вошедшие в пекарню. Судя по курчавой поросли на их ушах, приближалось полнолуние.

– Доброе утро, – хором пропели они.

– Доброе, – раздалось из под потолка, – Дебора, Билли, как я рад вас видеть!

Милны дружно запрокинули головы.

– Уильям Брекстон! – воскликнула Дебора. – Как славно, что ты все таки принял наше приглашение посетить Нью Ньюлин.

– Так это ваш друг? – с улыбкой спросила Мэри Лу и поставила перед Холли чашку с кофе и тарелку с пирогом. – Не будет ли ему удобнее за столиком?

– Но я не могу спуститься, – ответил толстячок, – у меня с раннего утра маковой росинки во рту не было. А когда я голоден, то все время происходит нечто подобное.

– Ах ты боже мой, – вскричала Мэри Лу, – ну ничего, сейчас мы вас мигом накормим!

Началась какая то суета. Из кладовки извлекли стремянку, Милны, перебивая друг друга, пересказывали человеку воздушному шарику последние новости, Мэри Лу вопрошала, чего именно желает на завтрак ее гость.

«Все равно, милочка, совершенно без разницы», – бормотал он, смущенный излишним вниманием к себе. Наконец, девчонка вскарабкалась на стремянку, Милны подали ей туда чашку чая и омлет, и Уильям как его там плавно спустился на пол.

За это время Холли, про которого все забыли, покончил со своим пирогом, открыл ящик и принялся вдумчиво колеровать краску, пытаясь добиться тончайших переходов цвета.

– Да что ты с ним будешь делать, – вдруг закричала Мэри Лу, – посмотрите только, какой упрямец!

– Ах, деточка, – добродушно отозвалась Дебора Милн, – просто оставь его в покое. Разве ты не помнишь, что Холли Лонгли прибыл в Нью Ньюлин лишь для того, чтобы вломиться в наш дом? Мы приняли его за грабителя! А он всего то пожелал перерисовать собственную картину.

– И она стала гораздо лучше! – заявил Холли, ничуть не взволнованный недовольством владелицы кофейни.

– Ну, – крякнул Билли, – как по мне, разница не больно то и заметна.

Тупицы.

Вот Тэсса – Тэсса по настоящему видела его картины.

Тэсса сразу сказала, что теперь «Томное утро после долгой пьянки» излучает горячее нетерпение. Глядя на полотно, так и хочется узнать, что же случится дальше.

По правде говоря, чтобы изменить настроение «Томного утра», хватило всего нескольких штрихов, но Милнов возмутило, что Холли несколько месяцев держал картину у себя и вернул ее точно такой же, как и прежде.

Это привело его в бешенство, и он тут же захотел выкупить все пять своих картин, которые находились в их доме.