Вопль, который Холли издал при виде чучела на грядках, запросто мог составить конкуренцию вою Фанни, их баньши.

– Нет нет, – закричал Холли, – в конце концов это просто невыносимо!

После чего он – с неожиданной, надо сказать, силой – выдрал чучело из земли, понесся с ним по деревне и выбросил со скалы в море.

Негодованию Бренды не было предела. Она написала двадцать пять заявлений, требуя привлечь вандала к административной и уголовной ответственности.

Камила Фрост разразилась в «Расследованиях» ядовитой статьей о росте преступности в Нью Ньюлине.

Сварливый Джон Хиченс пришел, чтобы пожать Холли руку.

Тэсса продлила домашний арест этому рецидивисту еще на полгода, выписала огромный штраф и обязала предоставить пострадавшей новое чучело.

Штраф Холли оплатил, не моргнув и глазом, а вот с новым чучелом вышла заминка. Сначала он долго рисовал эскиз, а потом несколько недель ходил по пятам за Фрэнком, уговаривая того изготовить изделие по рисунку.

Фрэнк ссылался на высокую загрузку – у его мастерской действительно было много заказов, но Тэсса подозревала, что тот отнекивался из чистого вредительства.

Смотреть на Холли, который то бесился, то умолял, то приказывал, то дулся, то стенал, было невероятно потешно.

Наконец, чучело ушло в работу, но тут переклинило самого Фрэнка.

Кажется, он решил, что результат должен не уступать в совершенстве картинам Холли, и что то там без устали полировал, допиливал, доделывал и перекрашивал.

Мужчины и их дух соперничества.

С тех пор Холли считался виновным во всех без исключения неприятностях, которые происходили в Нью Ньюлине.

Фрэнк Райт в это утро очень старался удержаться от убийства.

Зря он принял заказ у Камилы Фрост – она просто задалась целью доконать его своими бесконечными придирками.

– Ну, – сказала главный редактор и единственный сотрудник «Расследований Нью Ньюлина», поправляя на носу огромные черные очки, – кажется, эта табуретка выглядит довольно безвкусно.

«Ради бога, женщина, – едва не зарычал он, – это обыкновенная чертва табуретка, а не какое то там произведение искусства».

Но Тэсса говорила, что улыбки злят людей куда больше, чем рычание, поэтому он молча растянул губы, надеясь, что это не очень похоже на оскал.

Однако на его зверской физиономии любые попытки изобразить дружелюбие выглядели как обещание скорой расправы.

– И не надо так улыбаться, – слегка испуганно пробормотала Камила, – я тебя не боюсь!

Если бы это было так, она не носила бы черные очки в пасмурную погоду.

Взгляд Фрэнка был способен вызвать его собеседников на откровения, а откровенничать эта дамочка не любила.

Что не мешало ей регулярно наведываться в мастерскую и изводить его.

– Табуретку забирать будешь? – спокойно спросил Фрэнк.

– Нет! Она отвратительна!

Отвратительной в этой мастерской была вовсе не табуретка, но он не стал об этом сообщать.

Выдав еще пару едких замечаний о косорукости Фрэнка, Камила наконец убралась.

А он вернулся к новой кровати для Кенни и Фанни. Прежнюю эта парочка успешно изломала – Кенни сообщил об этом, будучи совершенно прозрачным от неловкости.

А Фанни тихонько попросила, чтобы у будущей кровати были столбики. Ну мало ли зачем. Например, кому то захочется кого то привязать к этим столбикам.

Он не хотел знать, кто кого.

Фрэнку и без того казалось, что он знает о людях слишком много.

Единственной, на кого не действовала его утомительная способность, была Тэсса.

И он радовался этому каждый день.

Потому что порой на нее находило… может, это были воспоминания. Или сожаления.