— Это исключено. И не надо меня провоцировать. Завтра днем у меня чрезвычайно важное заседание, которое продлится, вероятно, до вечера. Будут представители из Сакраменто.

— А как насчет утра?

— Утром мне нужно будет подготовиться к заседанию. Мы планируем обсуждение новой программы соцобеспечения округа. — В ее голосе появились истерические нотки, столь свойственные старым девам, когда их ставят перед необходимостью каких-либо внезапных перемен. — Если я не выступлю по этому проекту, я могу лишиться места.

— Ну что вы, мисс Дженкс, этого нельзя допустить. Насколько далеко вы находитесь от Пасифик-Пойнт?

— Семьдесят миль, но я уже вам сказала, что не смогу приехать.

— Я приеду сам. Не уделите ли вы мне часик утром, ну, скажем, около одиннадцати?

Она заколебалась:

— Да, если это так важно. Я встану на час раньше, чтобы все успеть. Буду дома в одиннадцать. Вы знаете адрес? Центральная улица.

Я поблагодарил ее, распрощался с Алексом и улегся в постель, внушив себе проснуться в половине седьмого.

Глава 10

Когда я утром собрался уходить, Алекс еще спал. Я не стал будить его отчасти из эгоистических соображений, отчасти потому, что пробуждение не принесло бы ему радости.

Туман на улице был все таким же густым. Его волны затопили Пасифик-Пойнт, превратив город в какой-то придаток океана. Я выехал за ворота мотеля в серый безрадостный мир, съехал вниз на шоссе и направился к больнице, лавируя между фарами, проплывавшими мимо, словно глубоководные рыбы. Незаметно для себя я пересек почти весь город с запада на восток и остановился на грузовой стоянке.

Я никогда не имел дела с людьми, которые по долгу службы должны уметь хорошо говорить. Как приятно было сидеть за стойкой рабочего ресторанчика, где слова произносились только в случае необходимости или для того, чтобы пошутить с официанткой, чем я с удовольствием и занялся. Кстати, ее звали Стелла, и она работала с такой скоростью, что, казалось, могла соперничать с автоматом.

Она расцвела в улыбке и сообщила, что это цель ее жизни.

Конечный пункт моего путешествия располагался неподалеку от шоссе, на оживленной улице, застроенной в основном новыми жилыми домами. Их изысканные пастельные цвета вперемежку с редко рассаженными пальмами выглядели в тумане тусклыми и невыразительными.

Больница располагалась в бежевом одноэтажном здании, украшенном лепкой, и занимала довольно большой участок. Я позвонил в дверь ровно в восемь. По-видимому, доктор Годвин уже ждал меня, так быстро он распахнул дверь.

— А вы, оказывается, пунктуальны, мистер Арчер.

Сегодня его глаза были столь же непроницаемыми, как само утро. Когда он повернулся, чтобы закрыть за нами дверь, я обратил внимание на то, что он постоянно сутулится. На нем был свежий халат.

— Садитесь. Поговорим здесь.

Мы находились в небольшом помещении — приемной или холле. Я сел в одно из старых, потрепанных кресел, стоявших полукругом у телевизора. Через закрытую дверь из глубины больницы доносился звон посуды и бодрые голоса медсестер, для которых начинался новый рабочий день.

— Вы здесь работаете, доктор?

— Не совсем. Хотя здесь лежат в основном мои пациенты. Вот только что провел несколько сеансов шоковой терапии. — Он разгладил складки халата. — Наверное, я не чувствовал бы себя таким шарлатаном, если бы понимал, почему после электрошока больным становится лучше. Все-таки и в нашей науке, и в искусстве мы подчас находимся на уровне чисто эмпирических знаний. Но им действительно становится лучше. — Он вдруг усмехнулся, но эта усмешка коснулась только рта, глаза его были по-прежнему внимательными и выжидающими.

— А Долли?

— Думаю, ей тоже лучше, хотя ночью мы ничего не делали.