— Смерть Элен Хагерти не несчастный случай, а умышленное убийство, хотя бы по той причине, что рядом не было найдено оружия.

— Да, понимаю. Я имею в виду то, что Долли обнаружила тело, а это, безусловно, было случайно.

— Интересно, почему же она обвиняет себя и в убийстве Элен? Я не очень понимаю, как вы увязываете это с детскими обидами.

— Никак. — В его голосе начало звучать раздражение. И он решил скрыть его за маской профессионала. — Вам незачем вникать в особенности психических реакций. Ваше дело — объективные факты, а мое — субъективное состояние. — Это было грубовато, и он смягчил это очередной философемой: — Естественно, объективное и субъективное, мир внешний и мир внутренний связаны. Но иногда они идут, словно параллельные линии, пересекающиеся в бесконечности.

— Хорошо, давайте займемся объективными фактами. Долли сказала, что убила Элен Хагерти ядовитым языком. Она больше ничего не говорила по этому поводу?

— Нет, еще кое-что говорила, но очень сумбурно. По-моему, Долли считает, что именно ее дружба с Элен стала причиной смерти последней.

— Они были дружны?

— Я бы сказал, да, хотя между ними была разница в двадцать лет. Долли ей очень доверяла, и та платила взаимностью. Судя по всему, у нее тоже были сложности в отношениях с отцом, так что удержаться от сравнения с Долли было довольно трудно. Они были откровенны друг с другом. Вообще-то не очень здоровая ситуация, — сухо добавил он.

— Она что-нибудь говорила об отце Элен?

— Долли считает, что он был подкуплен и участвовал в каком-то убийстве, но это может быть чистой фантазией — дублирующий образ собственного отца.

— Однако это не так. Отец Элен действительно полицейский, и сама Элен считала его лгуном.

— Откуда вы это знаете?

— Я читал письмо ее матери по этому поводу. Мне бы хотелось поговорить с ее родителями.

— В чем же дело?

— Они живут в Бриджтоне, штат Иллинойс.

Для меня это было далековато. Однако мысль о том, что и эта возможность не может быть исключена, уже возникла в моей голове. Мне приходилось сталкиваться с делами, которые раскрывались постепенно и медленно, словно расползающаяся почва, которая обнажает скрытые под плотным покровом настоящего слои давно минувшего. Может быть, и убийство Элен было связано с таинственным убийством в Иллинойсе, происшедшим двадцать лет назад, когда Долли еще не было на свете. Я не стал говорить об этом доктору Годвину, но мысль была соблазнительная.

— К сожалению, больше ничем не смогу вам помочь, — произнес он. — Надо идти — пора делать обход.

К больнице подъехала машина, я услышал, как хлопнула дверца и раздались шаги. С неожиданной скоростью Годвин вскочил и еще до того, как успели позвонить, открыл дверь.

Я не мог разглядеть посетителей из-за его спины, но они явно не были желанными. Годвин занял жестокую оборону.

— Доброе утро, шериф, — произнес он.

Крейн был, напротив, настроен вполне дружелюбно.

— Черт знает что, а не утро. Сентябрь — лучший месяц у нас, а из-за этого проклятого тумана закрыли аэропорт.

— Вы ведь не погоду приехали сюда обсуждать.

— Это верно. Я слышал, вы укрываете тут беглянку от правосудия?

— Кто это вам сказал?

— У меня есть свои источники информации.

— Можете их уволить, шериф. Они вас дезинформируют.

— Возможно, доктор. Но ведь вы не будете отрицать, что миссис Долли Кинкейд, она же Макги, находится в этом здании?

Годвин помрачнел. Он явно был в нерешительности.