— Нет, нет, не надо оправданий! Я все понимаю. И вам представляться не нужно — я знаю, кто вы такой.

— Гм, — произнес Рей, начиная понимать, что его обвели вокруг пальца. Но уйти сейчас было бы странно — бросить только начатый обед…

Посовещавшись с Энрике, он отказал всем журналистам, хотя уже в первый день получил с десяток запросов на интервью.

Как и у большинства здесь, лицо Уэсли было полностью смоделированным и казалось лицом киборга — неестественно ровная кожа приятного оттенка, идеальные черты и декоративная печать «Риаллайф» на виске. Это Рея уже не удивляло. Он и сам планировал в ближайшее время отправиться в модель-салон, вот только надо было выбрать свой имидж.

— Не обижайтесь, — улыбнулся Уэсли, — если вы не хотите интервью, я прекрасно могу это понять. Право на частную жизнь! Это важнее всего. Но я очень любопытен, это не только профессиональное, это личное. Вы можете поговорить со мной просто как с человеком?

— А завтра все это появится на первой полосе… или как это у вас называется?

— Ну что вы! — воскликнул Уэсли, — да если я посмею хоть слово опубликовать без вашего согласия — вы сможете разорить меня начисто! Вы знаете, какая сейчас юриспруденция?

Всего несколько вопросов, Рей! Вы меня так обяжете!

— Ну хорошо, — сдался пришелец из прошлого, — валяйте, спрашивайте.

Уэсли подобрался.

— Вопрос самый простой — вот вы видите наш мир… Что в нем изменилось по сравнению с прошлым? Что особенно поразило вас?

— Ну конечно, интернет, — не колеблясь, ответил Рей, — техника вообще… Машины все эти, вертолеты. Интерактивные системы, — он чуть не сказал «интерактивный секс», — То есть можно было представить и большие изменения, но и это все равно поражает. Система торговли, реклама — раньше она все-таки не была такой… навязчивой.

Официант принес Уэсли заказ — судя по обилию макарон, какое-то итальянское блюдо. Уэсли аккуратно вооружился ложкой и вилкой.

— Так, — подбодрил он Рея, — ну техника — это самое очевидное. А общество, люди? Что-нибудь изменилось для вас?

— Для меня — конечно, — медленно сказал Рей, — мои близкие и друзья давно мертвы.

Уэсли даже перестал жевать, сочувственно глядя на него.

— Но вы живы, — сказал он ободряюще.

— Да, я жив, хотя тоже должен бы сейчас лежать в виде горстки пепла, — согласился Рей, — и это позитивно.

— А наше общество…

— Я не вижу особых изменений, — осторожно сказал Рей, — все, как и раньше.

— Но ведь была война! — воскликнул журналист, — это-то вы должны были заметить!

— Конечно, да. Все эти зоны, купола. Опять же, Япония затонула, часть Нидерландов, — Рей вдруг разозлился. Похоже, Уэсли хочет выставить его недалеким идиотом, — но вы знаете, в целом и у нас все было так же. США и Европа пляшут, отдыхают и нюхают кокаин. Негры, арабы и всякие югославы всеми правдами и неправдами ломятся в Европу и согласны на любую работу. Что, сейчас не так, скажете? Ну а большая часть мира — «холодная зона», потому что ни Россию, ни Китай мы не понимаем и боимся. Так в чем разница, что изменилось?

— Ни России, ни Китая больше не существует, — медленно сказал журналист и вдруг улыбнулся, — а вы интересно мыслите. Нестандартно! Пожалуй, ведь и правда — в этом смысле ничего не изменилось.

Он кинул взгляд на пробегающего мимо чернокожего парнишку-официанта.

— Зона Развития… Не дай бог там жить, это правда. Неудивительно, что бедняги стремятся к нам всеми силами.