— Ну тогда вот конфеты бери, — Сандра придвинула вазочку с конфетами. Лийя несмело потянула «Мишку на Севере», стала разворачивать. Честно говоря, есть не хотелось. Но если конфеты предлагают, странно отказываться. Лучше бы напихать их в карман, но неудобно.

— Лийя, я просмотрела тесты, помнишь, вы делали на днях? Там рисунки были, подписи… помнишь?

Девочка кивнула.

— У меня к тебе несколько вопросов. Если не хочешь отвечать, просто молчи. Скажи, тебя когда-нибудь дома били?

Глаза Лийи слегка расширились. Она покачала головой с заминкой.

— Нет.

Сандра задумчиво кивнула.

— А вот у тебя бывают какие-то проблемы… ну с мамой, например? С папой? Конфликты? Тебя ругают за что-нибудь?

— Ну… бывают, — Лийя говорила очень тихо, — это же нормально. Всех же ругают.

— Ты не хочешь об этом говорить? — уточнила Сандра. Лийя покачала головой.

— А где работают твои мама и папа?

— Мама, — девочка говорила по-прежнему тихо, будто с усилием, — она дизайнер одежды, но она не работает на предприятии, у нее есть своя фирма. Папа работает вместе с ней, ну он бумаги всякие заполняет, документы.

— И большая фирма у родителей? Кто-нибудь работает на ней еще?

— Да, еще Мила и Женя работают. Маме же самой некогда все шить, — как бы извиняясь, произнесла Лийя, — это фирма еще от бабушки, у нее еще до войны была фирма, тогда она была большая, а теперь маленькая.

— Понятно. А как ты считаешь, у тебя хорошие родители? Что бы ты могла о них сказать? — спросила психолог. Тонкие плечики вздрогнули.

— Да, конечно, — напряженно ответила Лийя, — у нас очень хорошая семья. Вы спросите учителей, так все говорят. Мы ходим на лыжах. И вообще. У нас все хорошо. Вот например, у Тайки, у нее мама и папа ругаются все время. А мои нет. Костика бьют ремнем, а у нас…

— Хорошо, хорошо, я поняла, — Сандра задумалась, — вот что, Лийя. Ты не против, если я проверю тебя на аппарате? Ты примешь лекарство, заснешь и ничего не почувствуешь. Это не больно, как… ну как ультразвук, тебе УЗИ делали? Вот так же.

— Хорошо, — бесцветно ответила Лийя, — да, конечно.

Аппарат, названный по лекалам фантастов прошлого века ментоскопом, был изобретен во время войны. Для допросов. Правда, выяснилось, что тренированный человек успешно может сопротивляться его действию. Но зато с помощью ментоскопа можно было собирать забытую информацию у тех, кто и рад бы помочь, да не в состоянии. Даже у ребенка или у психиатрического больного.

Ментоскоп оказался бесценным диагностическим средством. Притом он был безвреден, применение его не слишком сложно. Но Кирилл видел его действие в первый раз. Его ученица Лийя, бледненькая девочка с пепельными косичками, спала на кресле, под простым средством из группы бензодиазепинов — оно и нужно-то было лишь для расслабления. Сандра нацепила контактные сенсоры на голову девочки и с интересом глядела в экран.

Ментограммы выглядят совсем не как фильм — хотя в каком-то древнем фантастическом романе ментограммы использовались для увеселения публики. В настоящих картинах мозга мало интересного, не просто догадаться, что они означают вообще. Подсветкой обозначалась эмоциональная окраска.

— И что все это значит? — поинтересовался классный руководитель.

Сандра наклонилась к уху девочки и произнесла слово:

— Мама.

Картина на экране изменилась. Но понятнее не стала. Мелькали огромные пятна, белые и почему-то мокро блестящие. В тревожном темно-розовом, бордовом, оранжевом цвете.

— Это что вообще? — Кирилл ткнул в экран пальцем.

— Это ее мать.