|
Это ненавязчиво проглядывалось в мрачноватой черноте великанской горы, к которой плотно прижался одним боком этот огромный город. В грозном рокоте величественного водопада, роняющего свои воды с соседнего обрыва и дающего жизнь этому суровому краю. В четко выстроенных линиях идеально продуманных улиц. В далеком блеске сразу десятка куполов на многочисленных храмах. В мощеных плитах дорог, неброских, но добротных платьях горожан, кольчугах мелькающих посреди простого люда вооруженных людей с цепкими взглядами и обветренными лицами. Это витало в воздухе, как неуловимый аромат древней тайны. Как призрачное марево. Легчайшее кружево творимой за стенами магии, красноречиво свидетельствующей о присутствии тут немалого числа чародеев. Это было везде, даже в ослепительно синем небе, где с самой вышины щедро проливало свои лучи полуденное солнце. И под его победным сиянием Белый Город казался огромной белоснежной жемчужиной, которая, как и моя, уютно покоилась в окружении угольно черных скал, будто в родной колыбели.
Спешившись и оставив медленно бредущий караван преодолевать последний подъем перед последним броском, я непроизвольно замерла от восхищения. Да-а, ради такого зрелища стоило обгонять друзей, снова расставаться с Ширрой и первой взлететь на поросший травой холм. Кроголин был настолько красив, что трудно передать словами, и его сдержанная красота была гораздо приятнее выставленной напоказ роскоши нынешней столицы. Он был строг и грозен, суров и, одновременно, удивительно мирен. Спокоен, незлобив, но при том всем своим видом показывал, что способен за себя постоять. Поразительно красивый город, старый, притягательный, полный достоинства и непередаваемого величия, как у старого короля, за которым еще сохранилась немалая сила. Однако не это поразило меня больше всего: как оказалось, у Кроголина, в отличие от той же Ларессы, было не три, а пять (!) уровней, расположенных друг над другом и отделенных крепкими внутренними стенами. Целых пять великанских кругов, объединенных широкой спиральной дорогой, частично пропадающей в недрах материнской горы и взбирающейся с каждым витком все выше и выше, вплоть до дворцовых стен и неприступного замка Наместника. Из-за этой дороги Кроголин был похож на невиданную пирамиду из пяти громадных дисков, нанизанных на поистине колоссальный стержень горы. Казалось, эти огромные кольца, состоящие из домов, мастерских, садов и улочек, постоянно стремятся куда-то вверх, к свету, к яркому солнцу. Соревнуются друг с другом за право тянуться к небу, борются и упорно карабкаются по крутому склону, будто живые существа. И с каждым шажком многочисленные дворы становись все больше, сады — все роскошнее, флаги — все ярче и разнообразнее, а дома — уже и не дома даже, а самые настоящие замки, над созданием которых, судя по блеску крыш и далеким колоннам, потрудились не только люди, но и гномы. А может, даже и эльфы — кто знает, чьи руки много веков назад владели этой красотой? Нижний Круг, как нетрудно догадаться, предназначен для торгашей и приезжих. Там много постоялых дворов, недорогих лавок, просто домишек, готовых приютить небогатого странника. На Втором, особенно ближе к гигантской горе, разместились многочисленные кузни и мастерские, из труб которых безостановочно вырывались клубы пара. Ближе к наружным стенам мерно ворчали сразу несколько огромных рынков, наполненных людьми, как в муравейнике. Здесь, как говорят, можно найти любой товар из любого уголка света — от Беарнского халифата, до самых отдаленных краев заснеженной Мерголии, поэтому каждый уважающий себя купец был просто обязан содержать здесь хотя бы одну лавку. А если позволяли средства, то и две, и даже три, потому как возможности для торга тут были самые что ни на есть замечательные. Третий Круг, разумеется, отводился для состоятельных людей — купцов, ушедших на покой магов, начальника городской стражи, владельцев оружейных, нескольких кузен, если таковые находились, ювелиров, которые всегда и везде знали, как хорошо устроиться. |
