- Сколько ей было лет?

- Двадцать три.

Келп пожал плечами:

- Значит, она вполне взрослая и может делать то, что ей вздумается.

- За исключение того, что ее папа обращается с ней как один из тех почитателей культа, ну ты знаешь, эти муниты и как там их зовут. Он запер ее и провел депрограммирование.

Келп спросил:

- Депрограммирование из Католической Церкви?

- Да. Во всех ее письмах в монастырь, которые они мне показали, сказано, что этот парень просто давит на ее подсознание, день за днем. И все, что она хочет, все, что она говорит – вернуться в монастырь.

- И старик держит ее взаперти? Он не может, не с 23-летней.

- Но он делает это,- повторил Дортмундер.- Поэтому монахини пошли к адвокату узнать, что можно сделать. Адвокат вернулся и сказал, что тот мужчина очень и очень богат, у него настолько «глубокие карманы», что ты даже не поверишь. И если сестры попытаются что-либо предпринять, то он будет таскать их по судам, пока девушке не исполнится семьдесят три.

- Значит, она застряла,- сделал вывод Келп.

- Вот поэтому они решили, что я посланник Бога, хотя на самом деле я вор,- пояснил Дортмундер.

- Они верят, что я могу прокрасться в дом богатого парня и помочь ей сбежать.

- Что это за место?- спросил Келп.

- Пентхаус на верхушке здания в центре города. Вооруженные охранники повсюду. Подняться можно только на лифте, вход в который возможен при наличии специального ключа. Парень владеет целым домом.

- И как ты собираешься попасть в тот пентхаус,- задал логичный вопрос Келп.

- Этого я и не знаю,- ответил Дортмундер.

- И даже, если ты попадешь туда,- добавил Келп,- нет шансов, что ты вынесешь оттуда 23-летнюю девушку.

- Когда ты прав – ты прав,- признал Дортмундер и вздохнул.

- Итак, что же ты сделал далее? Подписал какие-либо документы?

- Нет. Мы просто пожали руки.

Келп не сдавался:

- И какую гарантию они получили от тебя? Исповедь?

-Нет.

- Твое имя? Домашний адрес?

- Ничего. Они спросили готов ли я заключить сделку, и я согласился.

- Ну, ты можешь отказаться от нее,- предложил Келп и, улыбаясь, добавил.- И это нормально, ты можешь не выполнять уговор. Ты же дома и свободен.

- Это не совсем так,- сказал Дортмундер.

- Я не вижу проблемы,- настаивал Келп.- Ты далеко и «чист», и они не смогут разыскать тебя.

- Хм,- хмыкнула Мэй.

Келп бросил взгляд на Мэй. И прямо сейчас она выглядела точь-в-точь как статуя на Вашингтон-сквер… немигающая, непоколебимая и создана из камня.

- Ах ,- вырвалось у Келпа.

- Теперь ты понимаешь в чём проблема,- сказал Дортмундер.

6

Хендриксон открыл дверь, затем быстро сделал шаг назад и захлопнул ее. В его сторону полетела тарелка и разбилась на кусочки об стену. Снова открыв дверь и войдя в большую, аккуратную и просто меблированную гостиную-столовую, переступив через буритто и фарфоровые осколки, Хендриксон произнес:

- Ну, Элейн. Все продолжаешь, а?

Разъяренная девушка по другой стороне обеденного стола подняла в знак трехдневного протеста картонку, взятую от упаковки рубашки, где красными чернилами было написано: «Сестра Мэри Грейс».

Хендриксон забавно кивнул:

- Да, Элейн, я знаю. Но твой отец предпочитает, если я зову тебя по имени, которое он дал тебе при твоем рождении.

Она изобразила рвоту, намекая, что простое упоминание отца, заставляет ее чувствовать себя плохо. Хендриксон же подошел к высокому деревянному стулу возле окна и заметил, что сегодня к Библии никто не притронулся. Хорошо. Он должен, наверное, и вовсе убрать ее отсюда, но это будет слишком явным признанием неудачи.

В первые несколько недель после своего назначения, Хендриксон усердно работал с Элейн Риттер над выбранными из библии цитатами, что было стандартной практикой для такого профессионального депрограммиста как он, но оказалось, что девушка знает Святое Слово лучше, чем он.