"Я,

  товарищи,-

        из военной бюры.

Кончили заседание-

          тока-тока.

Вот тебе,

     к маузеру,

          двести бери,

а это-

    сто патронов

          к винтовкам.

Пока соглашатели

          замазывали рты,

подходит

      казатчина

          и самокатчина.

Приказано

     питерцам

          идти на фронты,

а сюда

    направляют

          с Гатчины.

Вам,

   которые

      с Выборгской стороны,

вам

  заходить

      с моста Литейного.

В сумерках,

      тоньше

          дискантовой струны,

не галдеть

      и не делать

            заведенья питейного.

Я

 за Лашевичем

        беру телефон,-

не задушим,

      так нас задушат.

Или

  возьму телефон,

          или вон

из тела

     пролетарскую душу.

С а м

    приехал,

        в пальтишке рваном,-

ходит,

    никем не опознан.

Сегодня,

      говорит,

          подыматься рано.

А послезавтра-

        поздно.

Завтра, значит.

         Ну, не сдобровать им!

Быть

   Керенскому

        биту и ободрану!

Уж мы

    подымем

       с царёвой кровати

эту

  самую

      Александру Федоровну".

6

Дул,

   как всегда,

         октябрь

            ветрами

как дуют

      при капитализме.

За Троицкий

      дули

         авто и трамы,

обычные

     рельсы

        вызмеив.

Под мостом

      Нева-река,

по Неве

     плывут кронштадтцы...

От винтовок говорка

скоро

    Зимнему шататься.

В бешеном автомобиле,

            покрышки сбивши,

тихий,

    вроде

      упакованной трубы,

за Гатчину,

      забившись,

            улепетывал бывший-

"В рог,

     в бараний!

          Взбунтовавшиеся рабы!.