СТРЕЛА

Говорят — полюби человеков. Хорошо. Только как же мне быть? Ведь родителей должно мне чтить и любить? Кто ж древнее — Атлантов, Ацтеков, Ассириян, Халдеев, Варягов, Славян? Коль закон — так закон. Нам он дан Человеков люблю  в ипостаси их древней, Глаза были ярче у них, и речи напевней, В их голосе слышался говор морей, Луной серебрились их струны, О богах и героях вещали им руны, И клинопись им возвещала о мощи великих царей. Но руны, и клинопись — стрелы, Острия, Бьющего метко, копья. Уходите же вы, что в желаниях бледных не смелы, Человеки, в свои удалитесь пределы. Лук дрожит. Догони их, вестунья моя.

ПЕРЕВАЛ

Справа — горы, слева — горы, Справа, снизу, там узоры Задремавших сел. Слева  кручи, слева  тучи, Слева слышен зов певучий, То прорвался ключ гремучий, И завел, Мысль повел он по извивам, В беге срывном и счастливом Пляшет он по склонам скал, Вот запал, Вот юркнул, В царстве камня потонул, Снова, ящерицей, глянул, Залукавил, промелькнул, Снова скрытности оставил, Вырос, поднял целый гул, Закурчавил Гребни скал, И от сел, Миновавши перевал, Влево — влево он ушел, И рокочет, не устал, И от выси в самый дол Свеже-брызжущую влагу лентой  светлою провел.

НЕБЕСНЫЙ БЫК

На золотых poгаx Небесною быка, В снежистых облаках, Где вечная река, — В лазури высоты, Слились живым венком Багряные цветы Над сумрачным быком. Возрадовался бык, Возликовал, стеня, Любить он не привык Без громкого огня. Он гулко возопил, И прокатился гром, Как будто омут сил Взыграл своим жерлом. Прорвались облака, Небесный глянул луч, Три сотни для быка Коров стоят вокруг. И в празднике огня До каждой есть прыжок, И каждая, стеня, Любовный знает срок. И сладостен разрыв От острия любви, И много влажных нив В заоблачной крови. А к вечеру вдали Зажглась в выси звезда. И на ночлег пошли Небесные стада.

ВЕДОГОНЬ

У каждого есть ведогонь. Когда ты заснешь, он встает, В крылах его дышит полет, Осмотрится, дунет, идет, Окреп, улетает, не тронь.   Он волен, когда мы во сне. И разный нам видится сон. Вот птица, лазурь, небосклон, Не мы это видим, а он, И тонем мы с ним в вышине.   Вот ветер бежит по цветам. Красивый с красивой, их два, Бессмертная сказка жива. Целует. И дышит трава. Заснувшим так сладко устам.   Вот ссора, чудовищный вид. С ножом ведогони, беда, Открылась и льется руда, Ты спишь, ты уснул навсегда. Смотри. Ведогонь твой убит.

ЕДИНО-РАЗНЫЙ

Мы вносимы В светы, в дымы, Мы крутимы Без конца. В светозарный Гром ударный, В мрак сердец и в свет лица.   Но покуда Есть Иуда, Есть и чудо Для людей. Светлый мститель, Искупитель Омрачающих страстей.   И покуда Нам отсюда Изумруда Светит свет, Мчит нас белый Бог — в пределы Красных солнц и всех планет.

СЕМЬ

Из дыханья — камень красный, Из воздушного — ужасный По громоздкости бесстрастной.   А из камня, из забвенья, Из земли, отяжеленья — Изумрудное растенье.   Из растенья, из ночлега Тайно-жаркого побега — Зверь, взглянуть — так это нега.   А из зверя, встал из зверя, — То богатство, иль потеря, — Человек, всебожность меря.   Из него, из человека, — То силач, или калека, — Бог растет в века из века.   Бог встает, за богом боги, Бесконечные дороги, Многи мраки, звезды многи.   Это — шесть, но семь — священно, Выше бога, неизменно, Что на Вечном — в миге пенно.

ВСЕБОЖИЕ

В водах есть рыбы, — и боги есть рыб. В воздухе птицы, — есть боги крылаты. В травах свернулась змея вперегиб, — Вещий есть Змей, бог любви, хоть проклятый. Боги лесные — как волки глядят, Боги ночные — как враны.