ОТ АТОМА

От атома — до человека, От человека — до богов, И в долгий век Мельхиседека От звона мигов и часов.   От неподвижности — в самумы Взметенно-зоркой быстроты, От тиши — в грохоты и шумы, В разломы цельной красоты.   Да будет. Это все приемлю. Отец мой — Ум, и Воля — мать, Но я слепил из точек землю, Чтоб снова точки разметать.

АТОМЫ ВРЕМЕНИ

     Мы в извивных      Вспевах взрывных, Мы втекаем в Да и Нет.      Мы в Безликом      Лик за ликом, Иней звуков, прах примет.        Мы свеченье,      Зыбь теченья В Океане мировом.      Дрожь в намеке,      Малость, строки, Буквы в рунах, песнь в немом.        Мы забытость,      Глянцевитость Всеокружного жерла.      Миг живем мы,      Но поем мы, И звучат колокола.        Мы снежинки,      Паутинки, В капле влаги — миллион.      Он рыдает,      Не считает, Но творим мы Небосклон.      Он смеется,      В тайнах вьется, Все же знаем мы, кто Он.      В лик — от лика,      В песнь — от крика, В хороводности Времен.

НАЧЕРТАНИЯ

Круговой полет планет, Их сплетенья в темноте, Полосой идущий свет Метеоров и комет, Ужасающих примет В говорящей пустоте.   Это все — мои черты, Начертанья вещих рун, Это — я, и это — ты, Чтоб над бездной пустоты Были звездные цветы В нескончаемости струн.

ОГНЕННАЯ ЖАТВА

Клокочет огненное море, Горят зловещие румянцы, На Солнце рушатся в просторе Вскипанья чувств, протуберанцы.   Что в Солнце в этот миг боролось? Узнать ли нам, теням пожара! Но в нем горел гигантский колос, Свершилась жатвенная чара.

СУХОЙ ПЕРУН

Сухой туман, когда цветенье нив Проклятье дней, хлебов плохой налив У нив зарницы даже — на счету, Сухой Перун — сжигает рожь в цвету.   Сухой Перун — роняет в травы ржу, И чахнет цвет, что радовал межу Перун желает молний  из зарниц, Небесных — должен он пьянить девиц.

ПОЛОНЯННИК

 — Почему ты, дух свирельный, Вечно носишься, кружишься, Ни на миг не отдохнешь? На качели ты метельной, Вправо, влево, к дали мчишься  — Я — плененный. — Это что ж?  — Надо мной обряд крещенья До святою завершенья Не был доведен. Потому что поп был пьяный Был он рваный и румяный, Опрокинул свечи он. Разукрасил крест цветами, Говорит: «Веселье с нами Благовестье бытия». И вина он налил в воду: «Это душам даст погоду». А погода, это — я.  — Что же дальше? — Я влюбленный, Дрожью звуков полоненный, В брызгах, в прихотях Огня. Раб себя, страстей свободных, Полонянник Чернородных, Носят Дьяволы меня Посижу — и вдруг соскучусь, Погляжу — совсем измучусь. Где я? Что я? Запою. Все по новому о старом. Все бы дальше, все бы к чарам, Вею, рею, вею, вью.

МАК

     Кто маки cpывает,      Тот гром вызывает, В Брабанте сказали мне так.      И вот почему я      Весь вздрогну, ликуя, Дрожу, заприметивши мак.

ДВЕ РЕЧИ

Есть обиходная речь, Это — слова, Которыми жизнь в ежедневном теченьи жива. А для единственных встреч Двух озарившихся душ, или тел, Есть и другая, напевная речь. Ветер ее нам однажды пропел, Видя в лесу, Между трав, Как в просветленности нежных забав Любовь целовала красу, Ветер ее прихотливо пропел, И закружился, и прочь улетел.