А “Чероки” поехал за мной и отвернул в сторону, уже убедившись, что я направилась в Бель Эйр. И катался за ними долго по городу — хотя и непохоже было, что они боятся слежки и опасаются привести за собой хвост на собственную базу, — остановившись один раз у ресторана китайского в Даун-Тауне, где к ним присоединилась вторая машина, “Тойота Терсел”, и где они обедали с час. А потом, уже к семи, тормознулись у стриптиз-клуба в Западном Голливуде — и Рэй прождал пару часов и уехал, решив, что где они живут, в принципе, неважно — важно, что в “Чероки” было пятеро и подъехали в “Тойоте” еще двое, а значит, их семь человек, как он и убедился еще в первый раз, когда их увидел. И было бы их больше, остальные бы, наверное, прибыли тоже, чтобы отдохнуть всем вместе, так что коли он не собирается устраивать им засаду у места их обитания, то оно пока значения не имеет.

И я еще напомнила ему про наш план — рассказав про то, что ФБР продлило мне срок подписки о невыезде и что теперь из Америки мне придется сбегать, а не уезжать спокойно, как я на то рассчитывала. И что если теперь нанятый мной частный детектив застрелит кого-то, пытавшегося напасть на меня, то Крайтон сочтет, что я точно мафиози, и моментом припишет мне смерть тех, кого убил Джо, — и Рэя-то отпустят после допроса в полиции, а вот меня там оставят.

— Ты будешь ни при чем, Олли, — тебя там не будет. — Так он мне ответил. И когда я стала интересоваться, каким же образом я тогда сыграю роль приманки — двойника он мне найдет, что ли? — добавил только: — Положись на меня.

И не стал ничего объяснять, и сидел молча, а я все думала и думала, что он может иметь в виду, — но потом решила, что если он застрелит Ленчика, то хрен с ним, пусть меня сажают, в конце концов. И возможно, что Рэй просто не хочет раньше времени раскрывать карты — хотя мне бы мог раскрыть, знает же уже, кто я, да к тому же я ведь в качестве приманки должна выступать. И все же не стала требовать объяснений, сказав себе, что, скорее всего, Рэй сам пока не представляет, как это будет. Но я должна ему поверить — ибо другого выхода у меня все равно нет. По крайней мере, пока…

— Привет, Олли!

Он улыбается, а я смотрю пристально ему в глаза — этой твари, предавшей Яшу. Да, возможно, ему угрожал Ленчик, может, прихватил его на чем-то — но это не оправдание, он обязан был предупредить, и Юджин принял бы меры. А он не предупредил, и заложил и Яшу, и нас с Корейцем — потому что Ленчик пообещал ему долю и он рассчитывает, что ему перепадет неплохо. Интересно, сколько? Я так думаю, что Ленчику пообещали максимум процентов двадцать от суммы — это в Москве долги обычно возвращают из расчета половины, а это не Москва и сумма фантастическая. Вот Ленчик и рассчитывает на десять лимонов — на себя и свою банду, которой достанется, разумеется, куда меньше, чем главарю. А Виктор, думаю, на два миллиона минимум. Но есть у меня большие сомнения, что он их получит. Хотя до поры до времени ему бояться нечего, но они же быки, они же с большими деньгами дел не имели, и банковские операции для них дело темное, а деньги придется переводить на разные счета, и хрен ты их обналичишь, так что именно Виктор и будет ими как бы управлять и продумывать каждый ход операции — и поэтому, наверное, и вправду обретет желаемое.

Смотрю пристально и с ненавистью, но он пока улыбается — кажется, что он мне сейчас, как герой американского боевика, скажет ненавидимую тобой фразу: что против Яши лично ничего не имел — это просто бизнес. Но он не говорит ничего, и улыбка сползает медленно с его лица.

Что-что, а своим взглядом я владеть умею. Еще в развратной молодости отрабатывала перед зеркалом разные взгляды и потом опробовала их на мужчинах — показывая свою заинтересованность, или восторг, или восхищение или плохо скрытое желание познакомиться, или, в редких случаях, отсутствие этого самого желания.