Несколько секунд тянулось невыносимое молчание, которое будто душу из меня вынимало.

— Да, мы не учли всех возможностей. Не задали эксперту всех вопросов. И из-за этого мы можем потерять еще одного жителя в городе, — озвучил безжалостный приговор Леонард Фелтон все так же спокойно, как и до того. Черт, он даже в лице не переменился! — И с этим знанием нам тоже придется жить. Тебе, мне, все полицейским Кроули.

Жить — наверняка придется. А вот как?!

Я не понимала, как я расслышала этот крик в машине, как различила один приглушенный вопль за шумом мотора и шелестом шин. Наверное, сердцем услышала.

— Стой! — потребовала я. И Фелтон тут же подчинился.

Полицейские, которые с фонариками, которые бродили по вересковому полю, остались позади. Они наверняка тоже услышали крик, но успеют ли они прибежать?

Да и вообще успеет ли кто-то прибежать?

Закричали только один-единственный раз. После снова тишина и безмолвие, только вереск зловеще шуршал на ветру.

Я включила на телефоне фонарик и побежала вперед, но тут же была перехвачена Лео. Он заставил остановиться и идти за ним.

— Ты безоружна! Не высовывайся.

Я хотела уже сказать, что он как бы тоже, однако подметила, как между растопыренными пальцами правой левой руки Фелтона проскакивают искры магии. Он был готов ко всему, в том числе к схватке с преступником.

Всю свою жизнь ненавидела идти позади, особенно, идти позади мужчины. Но моя жажда равенства в этот раз отступила перед здравым смыслом и верой в то, что Леонард Фелтон действительно знает, как следует поступить. Это он, мужчина, сразится с врагом.

— Не высунусь, — ответила я и пошла следом за Фелтоном, который, кажется, вообще, не нуждался в источниках света помимо неверного мерцания звезд.

Не получалось расслышать хоть какой-то шум. Но это у меня не получалось, а вот Лео шел не бесцельно — он знал, куда необходимо идти.

— Уокли! — рявкнул Фелтон внезапно. — Уокли, мы знаем, что вы тут! Сдавайтесь! Немедленно!

Разумеется, никакого ответа не последовало. Его не было бы в любом случае: прячься Уокли в где-то там, среди зарослей, или не прячься. Я замерла на месте, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг.

Вот коллеги вдалеке ходят по зарослям, топают как слоны, если не громче. Ветер шевелит траву с шелестом. Фелтон дышит. Отчаянно громко стучит мое несчастное сердце. И каким только чудом я умудрилась вычленить звук, который был инородным среди всей этой какофонии.

Просто вдруг стало совершенно ясно, что кто-то затаился правее от нас. Там хрустнула ветка. После будто камешек покатился вниз с еле слышным шуршанием, которое для меня звучало как набат.

Я резко указала в ту сторону, откуда донесся шум. И Фелтон тихо двинулся туда, куда я указала, доверившись моему суждению безо всяких колебаний.

Стоило только пройти с сотню шагов, как раздался предостерегающий крик:

— Стоять! Или я ей горло перережу!

Я, ориентируясь на звук, направила фонарик, которые выхватил из темноты худощавую фигуру Фрэнка Уокли. Мужчина прижимал к себе тоненькую как тростинка девочку, держа возле ее горла охотничий нож. Ее подростка скрывали темные длинные волосы. Жертва не сопротивлялась и не пыталась вырваться из рук своего пленителя, должно быть, лишившись сознания от страха.

Мы не ошиблись, подозревая именно Фрэнка в убийствах. Жаль только, он оказался наглей и быстрей, чем можно было ожидать. И сейчас Уокли глядел на нас насмешливо, даже торжествующе. Мерзавец был уверен, что победил именно он и никто другой.

Вот только почему?

— Отпустите ребенка, Уокли, — потребовал Фелтон привычно спокойным ровным голосом.

Уокли искривил губы в улыбки, которая теперь не казалась ни дружелюбной, ни милой.