— Пойдем, Джилли, — сказала я. — Мы заглянем с тобой в комнату мисс Дженсен.

Она тут же взяла меня за руку и уверенно повела в комнату мисс Дженсен.

Она была меньше, чем моя, и в ней не было ничего из ряда вон выходящего, кроме росписи на одной стене. Увидев, что я с интересом разглядываю ее, Джилли взяла меня за руку и заставила подойти к стене вплотную. Затем она подтащила к ней стул и забралась на него. И тут я поняла, в чем дело. В стене был глазок, подобный тем, что Элвиан показала мне в солярии. Я заглянула в него и увидела часовню, вернее, ее часть, причем, конечно, не ту, которую было видно через потайное окошко в солярии. Джилли смотрела на меня с улыбкой — она была явно очень горда тем, что показала мне глазок.

Всю ночь с моря дул сильный ветер. Дождь, пришедший с ним, хлестал по окнам, и казалось, что даже крепкие стены Маунт Меллина стонут и содрогаются от непогоды.

Наутро дождь не прекратился и продолжался до вечера.

О поездке верхом не могло быть и речи, поэтому мы с Элвиан весь день просидели дома.

Но на следующий день небо немного прояснилось, и на смену проливному дождю пришла легкая морось. Миссис Полгри сказала мне, что заезжала леди Треслин, которая спросила Коннана.

— У нее был очень расстроенный вид, — сообщила миссис Полгри. — Скорей бы закончилась вся эта история с эксгумацией.

Я же подумала, что леди Треслин была расстроена известием о нашей с Коннаном помолвке и тем, что не застала его дома.

Вслед за ней приехала Селестина. Мы разговорились с ней о Маунт Меллине, и она сказала мне, что ее очень радует мой интерес к нему.

— Я имею в виду, — пояснила она, — не просто как к жилищу и крыше над головой, а именно как к дому. У меня есть старинные бумаги, касающиеся Маунт Меллина и Маунт Уиддена. Как-нибудь я вам их покажу.

— Вы должны помочь мне, если я вдруг задумаю какие-нибудь изменения. Пока у меня никаких идей нет, но если появятся, я обязательно спрошу у вас совета.

Перед ланчем Селестина поехала домой, а мы с Элвиан пошли в конюшню, и я велела Билли оседлать нам лошадей.

— Джесинс сегодня что-то нервничает, мисс, — сказал Билли.

— Это потому, что она застоялась с позавчерашнего дня, — ответила я, погладив морду лошади.

Мы поехали по нашему обычному маршруту вниз по склону холма, мимо бухты и Маунт Уиддена, а потом поднялись на нашу любимую тропинку, идущую по краю скалы над морем. После целого дня дождя тропинка была довольно скользкой, и я немного волновалась за Элвиан. Я оглянулась на нее — она сидела уверенно и спокойно, но, помня о том, что возбужденное состояние Джесинс в любой момент могло передаться Черному Принцу, я продолжала ехать шагом, сдерживая желание своей лошади пуститься в галоп.

В одном месте тропинка была уже, чем везде. С одной стороны ее ограничивала почти отвесная, поросшая кустарником скала, а с другой был крутой обрыв, спускающийся к самой воде. В сухую погоду мы проезжали это место без особой осторожности, но сегодня я думала о его приближении с некоторым волнением.

В некоторых местах на тропинке лежали обвалившиеся со скалы камни — это было вполне обычным явлением, и лошади привыкли их объезжать. Но сейчас тропинка была настолько скользкой, что эти камни делали ее еще более опасной, и я даже подумала о том, чтобы вернуться, но потом решила не пугать понапрасну Элвиан и осторожно продолжить свой путь, тем более что скоро тропинка кончалась и начиналась более широкая и совершенно безопасная дорога, ведущая к дому.

Мы выехали к самому узкому участку тропинки, и я увидела, что там было еще более скользко, чем везде.