— Войдите, — сказала я, и вошла миссис Полгри.

У нее был какой-то встревоженный вид, и я поняла — что-то случилось.

— Мисс Ли, нам с вами надо кое-что обсудить, — сказала она. — Вы не согласитесь пойти ко мне? Я поставила чайник, так что мы можем поговорить за чашкой чая.

Я приняла ее приглашение, потому что мне не хотелось, чтобы в наших отношениях что-либо менялось.

Она разлила чай. Виски на этот раз она мне не предложила, что меня очень позабавило, хотя я и не подала виду. Получилось, что как будущая хозяйка дома я не должна была знать о ее тайной слабости, в которую до этого была посвящена в качестве гувернантки.

Она снова поздравила меня с помолвкой и сказала, что очень рада, так же, как и все в доме. Потом она спросила меня, собираюсь ли я что-то менять в ведении хозяйства, и я поспешила ее успокоить, что доверяю ей до такой степени, что ничего менять и ни во что вмешиваться не собираюсь.

После этого миссис Полгри перешла к делу.

— Пока вас не было, мисс Ли, нам тут пришлось поволноваться.

— Да? — спросила я, чувствуя что услышу что-то важное.

— Это все по поводу внезапной смерти сэра Томаса.

У меня заколотилось сердце.

— Но ведь он уже похоронен, — сказала я. — Мы же с вами вместе были на похоронах.

— Да-да. Но ведь не всегда дело кончается похоронами, мисс Ли.

— Я вас не понимаю…

— Ну, в общем, тут ходили всякие слухи — очень неприятные слухи, и еще были анонимные письма…

— Кому?

— Ей, мисс Ли, вдове. И, кажется, еще кому-то. Ну и, в общем, его собираются откапывать и обследовать.

— Вы хотите сказать, подозревают, что его… отравили?

— Да это все из-за этих писем… Да и умер он так внезапно. Что мне больше всего не нравится, так это то, что он умер, выйдя отсюда. Это не очень-то хорошо для нашего дома…

Она как-то странно посмотрела на меня. В ее глазах было раздумье.

Мне тоже в голову лезли мысли и картины, от которых делалось не по себе. Я снова представила себе Коннана с леди Треслин, какими я видела их во время рождественского ужина — стоящими рядом, почти касаясь друг друга, весело смеющимися над какой-то только им понятной шуткой, не обращающими внимания ни на кого в округе… Любил ли он меня тогда? В это трудно было поверить. Я вспомнила и то, что услышала из своего окна после бала в Рождество: «Теперь уже недолго осталось ждать, Коннан», и разговор, подслушанный мною в лесу после смерти сэра Томаса…

Что все это значило?

Этот вопрос не давал мне покоя, но я не хотела о нем думать, боясь, что ответ на него может разрушить все мои надежды на счастье. Я должна была верить Коннану, а не сомневаться в нем.

Спокойно взглянув на миссис Полгри, которая продолжала пристально смотреть на меня, ожидая моей реакции на свои слова, я поблагодарила ее за чай и вернулась к себе. От моего безоблачного настроения не осталось и следа — на смену радостным надеждам пришли мрачные, хотя и неясные предчувствия.

Мне было страшно, и я не могла побороть этот страх.

Предстояла эксгумация тела сэра Томаса, умершего вскоре после ужина в Маунт Меллине. Его смерть вызвала подозрения, которые, в свою очередь, спровоцировали анонимные письма по разным адресам. Подозрения же возникли потому, что роман его жены и Коннана не был тайной, и всем было понятно, что после гибели Элис ТреМеллин сэр Томас оставался единственным препятствием к браку Линды Треслин и Коннана. И вот, спустя год после смерти Элис, он умирает так же внезапно, как и она.

Но ведь Коннан не собирается жениться на Линде Треслин! Он любит меня… А что если… Что если Коннан знал о возможной эксгумации? Тогда все мое счастье — не что иное, как рай глупца, самообман, который лишил меня возможности трезво смотреть на вещи.