Я молчала.

— Он не был счастливым, — продолжал он. — О нем договорились наши родители, когда мы еще были совсем маленькими. Но теперь я женюсь по своему выбору. Ты должна знать, любимая, что я не был монахом.

— Я догадываюсь.

— Элис и я плохо подходили друг другу.

— Расскажи мне о ней.

— Что о ней рассказать? Она была мягким, ласковым существом, в чем-то очень слабым. Она была несчастна, живя со мной, потому что любила другого человека. Но она, бедняжка, выбрала не только не того мужа, но и не того любовника. Из огня да в полымя, так сказать. Ведь Джеффри и я стоили друг друга. В старые времена в этих краях свято соблюдалось феодальное право первой ночи. Так вот, и Джеффри, и я приложили немало усилий, чтобы эта традиция не умерла.

— Вы хотите сказать, что у вас было много любовных связей?

— Я хочу сказать, что я донжуан и развратник. Был таковым, то есть, потому что, начиная с этого момента, я собираюсь до конца жизни хранить верность одной-единственной женщине. И это правда, я клянусь тебе. Ведь именно благодаря тому, что у меня было, я понимаю, что я испытываю сейчас. Это любовь, и этим все сказано.

Он взял мои руки в свои и поцеловал их.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Помни об этом всегда, что бы ни случилось. Ты ведь всякое можешь услышать. До тебя могут дойти разные сплетни.

— Я уже слышала их.

— А-а, тебе уже нашептали, что Элвиан — не моя дочь? Что ж, это правда. Я избегал общения с ней, потому что мне трудно было ее видеть — она служила неприятным напоминанием о том, что я хотел забыть. Но твое появление в доме, твоя забота о ней, то, что ты мне говорила, заставили меня взглянуть на нее по-другому. Я понял, что она — просто одинокий, несчастный ребенок, страдающий за грехи взрослых людей. Видишь, ты изменила меня, милая Марта. Ты изменила всех в доме и самую жизнь в нем. Вот почему я так уверен, что мой союз с тобой будет не похож ни на что, испытанное мною раньше.

— Коннан, я так хочу, чтобы девочка стала счастлива, чтобы она забыла о том, что есть какие-то сомнения в законности ее рождения. Мы должны сделать так, чтобы она чувствовала себя родной дочерью, без этого ей будет очень плохо.

— Ты станешь ей матерью, тогда я буду ей настоящим отцом. Мы будем счастливы вместе. Только обещай мне не обращать внимания на сплетни, которые ты можешь обо мне услышать.

— Вы имеете в виду леди Треслин. Я знаю, она была вашей любовницей. — Я была поражена, с какой легкостью я произнесла эти слова.

Он кивнул и, помолчав, сказал:

— С этим покончено. Разве я не поклялся тебе в вечной верности? — добавил он, целуя мне руку.

— Но она ведь так красива и она никуда не денется.

— Но я же влюблен, — ответил он. — В первый раз в жизни.

— А разве с ней была не любовь?

— Вожделение, страсть — они иногда выдают себя за любовь, но когда встретишь настоящее чувство, понимаешь, что есть что. Любимая моя, давай похороним прошлое и начнем жизнь сначала…

Было уже поздно, когда я наконец рассталась с ним и пошла к себе. Засыпая, я молила Бога, чтобы наутро не оказалось, что все происшедшее в этот вечер — сон.

Утром я пошла к Элвиан и сообщила ей новость.

На мгновение ее лицо осветила довольная улыбка, потом она как бы спохватилась и приняла равнодушный вид, но было уже поздно — я поняла, что она была рада.

— Теперь вы с нами останетесь навсегда, мисс, — сказала она.

— Да.

— А как мне теперь называть вас, мисс? Вы же будете моей мачехой, правда?

— Да, но ты можешь называть меня, как хочешь.