Но ведь Коннан не собирается жениться на Линде Треслин! Он любит меня… А что если… Что если Коннан знал о возможной эксгумации? Тогда все мое счастье — не что иное, как рай глупца, самообман, который лишил меня возможности трезво смотреть на вещи.

Неужели я стала игрушкой в руках циника, который воспользовался мной как прикрытием? Если так, то правильнее будет сказать в руках убийцы…

Нет, я не могу в это поверить. Я люблю Коннана. Я поклялась ему в верности на всю жизнь. Грош цена моей клятве, если я так легко могу заподозрить его в худшем — в преступлении, в убийстве.

Я пыталась взывать к своему здравому смыслу. «Бог с тобой, Марта Ли, — говорила я себе, — неужели ты правда веришь, что такой человек, как Коннан ТреМеллин, мог ни с того ни с сего полюбить тебя?»

«Да, да, да! Верю», — горячо отвечала я на свои же собственные увещевания.

Но страх не уходил, и на душе у меня становилось все тяжелее.

В эти дни всех в доме занимали две одинаковые сенсационные темы: эксгумация тела сэра Томаса и предстоящая женитьба хозяина на гувернантке.

Я старалась избегать строгих глаз миссис Полгри, цинично-дерзких взглядов Тэпперти и ухмылок Дейзи и Китти. Неужели и они, думала я, связывают два этих события между собой?

Я спросила Коннана, что он думает об истории с сэром Томасом.

— Им лишь бы взбудоражить воображение людей и дать пищу для пересудов, — сказал он. — Произведут вскрытие и обнаружат то, что и так ясно: что он умер естественной смертью. Да доктор, который его чуть не всю жизнь лечил, уже давно говорил, что с его сердцем он может умереть в любую минуту.

— Все это должно быть очень неприятно для леди Треслин.

— Самое неприятное — это письма, которыми ее донимали. Так что ей даже лучше, чтобы вскрытие состоялось и все точки над i были поставлены.

Тем временем были разосланы приглашения на бал — слишком поспешно, как мне показалось. Он должен был состояться уже на пятый день после нашего возвращения из Пенландстоу. Леди Треслин, которая была в трауре, конечно, приглашена не была.

За день до бала Селестина и Питер Нанселлок приехали в Маунт Меллин.

Селестина обняла меня и поцеловала.

— Дорогая моя, — сказала она, — я так рада! Я знаю, как вы любите Элвиан и что это должно для нее означать, — в ее глазах показались слезы. — Элис была бы так счастлива…

Я поблагодарила ее и сказала:

— Вы всегда были мне другом, Селестина.

— Я была так рада, что у Элвиан наконец появилась гувернантка, которая ее по-настоящему понимает.

— А разве мисс Дженсен ее не понимала?

— Да, мы все так и думали, но, к сожалению, она оказалась нечиста на руку. Может, она поддалась минутному искушению, не знаю. Во всяком случае, я сделала, что могла, чтобы помочь ей.

— Я рада, что кто-то ей помог.

В этот момент к нам подошел Питер. Он взял мою руку и поцеловал ее. Неудовольствие, отразившееся на лице Коннана, заставило меня устыдиться моих подозрений.

— Счастливчик Коннан! — воскликнул Питер. — Нет нужды говорить, что я завидую ему. Я привез с собой Джесинс. Я ведь сказал, что все-таки подарю ее вам, помните? Так вот, она будет моим свадебным подарком. Теперь вы не сможете ее не принять.

Я посмотрела на Коннана.

— Подарок для нас обоих, — сказала я.

— Ну нет, — возразил Питер. — Она именно для вас. Коннану я подарю что-нибудь еще.

— Спасибо, Питер, — сказала я ему. — Это изумительный подарок.