Устроившись на белом диване, она подняла с пола упавшую пачку и стала озираться в поисках пепельницы.

Мисако всхлипывала, обхватив голову руками.

— Какой ужас! Наверное, не больше пяти баллов, однако на такой высоте чувствуется гораздо сильнее. А что, если обрушится дом? Когда-нибудь случится настоящее, большое… Я не хочу жить на восьмом этаже!

Сатико молча выпустила дым в потолок. Мисако, вспомнив про кошек, заглянула под диван.

— Не зови, бесполезно, они там весь день просидят, — сказала Сатико. — Их не успокоишь, никому не доверяют.

Мисако понимала кошек. Она тоже перестала доверять миру, в котором жила, а этой квартире в особенности. Атмосфера здесь установилась какая-то нехорошая, нездоровая. Иногда, просыпаясь, Мисако не могла отделаться от общего ощущения подавленности и даже опасности. В прежние времена подобное состояние часто сопровождалось у нее видениями.

— А я не доверяю Токио, — сказала она, скорчив гримасу. — Здесь даже спрятаться негде, ни одной бамбуковой рощи.

Сатико нахмурилась, выдыхая дым.

— В Ниигате бамбука сколько угодно, а вот возможностей… Что бы ты там стала делать — бегать по поручениям матери, заваривать чай для медсестер?

Мисако задумалась, наклонив голову набок.

— Могла бы начать собственное дело. А может, и замуж бы вышла.

Подруга потушила сигарету и встала.

— За кого? — насмешливо фыркнула она. — Разве что за монаха или за крестьянина.

— А почему бы и нет? — рассмеялась Мисако.

Сатико закрыла глаза и приложила руку ко лбу.

— Перестань! Я подарила тебе новый мир, а ты даже не пытаешься к нему приноровиться.

Мисако ощутила растущее раздражение.

— Мне не нравится здешний стиль жизни, с какой стати я буду к нему приноравливаться?

— С той, что без меня у тебя не было бы никакого! — заорала Сатико.

— Неправда! — выкрикнула в ответ Мисако.

Пораженные внезапной вспышкой эмоций, обе замолчали. Потом Мисако закусила губу и всхлипнула.

Сатико достала из кармана халата пачку бумажных носовых платков.

— Ну-ну, успокойся. Вытри глаза. Ты права, я погорячилась, хотя по-прежнему считаю, что мой стиль жизни лучше. Извини, иначе я жить не могу.

Мисако молча вздохнула. От подземного толчка пострадали не только стекло и посуда.

Землетрясение случилось в пятницу, и в тот же день Мисако пораньше ушла с работы, чтобы успеть на пятичасовой поезд.

— Вернусь в воскресенье вечером, — заявила она подруге-начальнице.

— Ты не говорила, что едешь к родным на выходные, — удивилась та.

— Еще сегодня утром я сама не знала, — призналась Мисако. — Решила вот только что.

— Ты вроде бы собиралась брать отпуск в следующем месяце, на годовщину деда…

— Сейчас же не отпуск, а выходные. Ухожу сегодня чуть пораньше, вот и все, а в понедельник приду как обычно.

Сатико мрачно кивнула.

— Сати, не сердись. Просто я хочу провести конец недели с родителями. Мама говорит, что урожай уже поспел, а ты ведь знаешь, что такое наш свежий рис, только что собранный. Я привезу тебе, хочешь?

Сатико ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

— Да, пожалуйста, буду очень рада.

До дома родителей Мисако добралась к десяти вечера. Она совсем не чувствовала усталости, что было удивительно, потому что в тот день подземный толчок вытряхнул ее из постели ни свет ни заря. Спать не хотелось, ее переполняла какая-то новая энергия. Попив чаю с матерью, Мисако решила сходить повидаться с отчимом, который работал допоздна.