— Хай, хай,[1] — произнес старик в тиши пустой кельи. — Листья снова меняют цвет в Сибате. Самое время для визита.

План приобрел реальные очертания. Договорившись с монахом из Камакуры, нужно будет пригласить из Токио внучку и провести службу за упокой души девушки, чьи останки нашли в пруду — в том самом пруду, на берегу которого Мисако играла в тот день. Было ли это случайным совпадением или ее чудесный дар — реальность?

Старик, кряхтя, поднялся на ноги. Прожитые восемь десятков лет дают право навязывать свою волю молодому поколению, даже если оно сочтет тебя старым дураком, выжившим из ума. Принятое решение словно вдохнуло в тело новые силы. Настоятель отодвинул раздвижную перегородку сёдзи и вышел в коридор, чувствуя себя почти молодым.

Кухня источала приятные знакомые запахи. Толстяк Тэйсин нарезал лук, на газовой плите уютно булькала кастрюлька с похлебкой, а рядом с ней горшочек с рисом, крышка которого слегка дребезжала. Увидев настоятеля на кухне, Тэйсин удивленно поднял голову.

Возле допотопного настенного телефонного аппарата с заводной рукояткой висела на гвозде записная книжка в черном потрепанном переплете. Старик недолюбливал всякую технику, поэтому, вежливо поприветствовав помощника, попросил отыскать номер дзэнского монаха из Камакуры и дозвониться, а пока сел на стул — единственный в храме — и стал терпеливо дожидаться, сложив руки на коленях. Час стоял ранний, и заспанный телефонист не сразу ответил, но вскоре монах был на линии. Настоятель поспешно вскочил, принял трубку из рук Тэйсина и, то и дело кланяясь кухонной стене, заговорил:

— Хай, Кэнсё-сама! Прошу прощения, что беспокою так рано, мне хотелось застать вас до утренней службы. Еще раз благодарю за новогоднее поздравление! Надеюсь, вы в добром здравии.

— Хай, хай, сэнсэй! — послышалось в трубке. — Я также благодарю вас за поздравление и надеюсь, что вы чувствуете себя хорошо.

— Хай, — снова поклонился старик. — Крайне сожалею, что пришлось вас потревожить в такой час, но у нас произошло нечто необычное, и мне очень нужно посоветоваться. Возможно, вы помните нашу с вами последнюю беседу, когда вы выразили желание посетить Ниигату в сезон красных кленов. Я подумал, что вы могли бы оказать нам честь своим визитом в ближайшее время.

— О, как любезно с вашей стороны! — воскликнул Кэнсё. Он смутно припоминал ту встречу в Киото. Пожилой настоятель храма из Ниигаты и его родственница… Ах да, ясновидение! — Прекрасно помню, речь шла о вашей одаренной внучке, не так ли?

— Как приятно, что вы помните! — отвечал старческий надтреснутый голос. — Я не хотел бы обмануть ваши ожидания… — Священник смущенно запнулся, вдруг снова почувствовав себя глупо, и продолжил, уже более твердо: — Однако думаю, что посещение нашего скромного храма покажется вам интересным.

— Нисколько не сомневаюсь, — заверил монах. — Э-э… к сожалению, будущая неделя у меня крайне загружена. Я мог бы приехать завтра и остаться на день-другой, если для вас это не слишком скоро…

— Что вы, что вы, завтра очень удобно! — В голосе старика прозвучала такая радость, что Тэйсин, хлопотавший у плиты, невольно обернулся. — Сообщите нам время прибытия, и моя дочь встретит вас с поезда. Выходить нужно на станции Ниицу, не доезжая одной остановки до Ниигаты. Город Сибата в сорока минутах езды от Ниицу.

Они обменялись еще несколькими любезными фразами и распрощались.