Александрит отказался отходить от дочери. Опутанная трубками капельниц с живительным раствором, Луна выглядела такой хрупкой и беспомощной, что при взгляде на нее у всех наворачивались слезы. Целители по очереди пытались излечить ее, вновь и вновь призывая силу но ладони оставались глухи к их мольбам. Даже объединенные усилия Алекса и Аниты не помогли. Луна была по-прежнему неподвижна. Ни сердцебиения, ни дыхания. Она застыла, словно мраморное изваяние.

Лишь одно поддерживало обезумевших от горя родителей. Фиччик лежал рядом с ней. Если хранитель, которого выпутали из паутины, не исчез вместе с амулетом, как это бывает при гибели подопечного, значит, надежда оставалась. Отчаянная, безумная, нереальная, но все же надежда.

Сентария, сдерживая рыдания, сидела в уголке, намертво вцепившись в руку Аметрина. На коленях у нее лежал Серафим, которого вновь приводили в чувство после паучьего яда. Но он не роптал и не жаловался. Крючки на его лапках чесались от желания окончательно прикончить мерзкого Обсидиана, который причинил столько зла.

Эгирин держал безвольную руку Луны в ладонях, пытаясь хоть как-то отогреть ее. Все подавленно молчали. Ни у кого не было никаких идей. И тут в дверь осторожно постучали.

Алекс поднял воспаленные глаза:

– Кто там?

– Это я, – раздался робкий голос. – Я знаю, что мне нельзя сюда, у меня книга, но я ее положил в металлическую шкатулку и закрыл на несколько замков, она точно не выберется наружу.

Стефан осторожно заглянул внутрь.

– Я должен вам кое-что рассказать.

– Может, вернем книгу в Валоремию? – предложила Криолина, опасливо косясь на шкатулку в руках Стефана.

– Ни за что! – мгновенно ответил Стефан.

– Согласен, – подхватил Гелиодор. – Ведь именно оттуда ее вынесла Сильвина.

– Кстати, а что вы с Луной там делали? – спросил Алекс.

– Вот об этом я и хотел поговорить, – немного смущенно произнес Стефан.

– Давай не будем рисковать. Лучше книгу держать подальше от Луны. Сейчас к тебе выйдет…

Александрит окинул взглядом просторную комнату, которая казалась крохотной из-за людей, набившихся в нее.

Рядом с ним сидела Нефелина, ставшая совсем прозрачной. За ее спиной стояли заплаканные Турмалина и Криолина. Обе положили руки ей на плечи. Криолину приобнял Варисцит, с содроганием глядя на неподвижную Луну. По другую руку сидела Анита с сыном, крепко держащаяся за Гелиодора. Аните самой нужен был постельный режим, но она наотрез отказалась ложиться и сидела в глубоком кресле, на подлокотнике которого и примостился огненный правитель. Напротив, не поднимая воспаленных глаз, сидел Эгирин. За его спиной, так же, как и за спиной Нефелины, стояла семья: Сардер, не скрывающий слез, и измученная Янтария. В уголочке примостилась Сентария, баюкающая Серафима с перебинтованными лапами, возле них крутилась Чиру. Аметрин крепко обнимал девушку и гладил по вздрагивающим плечам. Вдоль стены расселись старейшины, еще не оправившиеся от пережитого ужаса.

– К тебе выйдет… – вновь задумчиво протянул Александрит, – а впрочем, заходи сам. Ничего эта книга не сделает, ведь здесь все мы, – решил он, не желая разрывать этот круг всеобщей поддержки.

Стефан встал на пороге и, крепко держа шкатулку в руках, сдавленным голосом пересказал то, что слышал от Луны.

– Я не поверил этой чудовищной догадке. Но видели бы вы ее лицо. Она была абсолютно уверена. Если бы я отказал, она бы отправилась в Валоремию одна. Сразу скажу, я рассчитывал, что караул нас остановит. Но я не учел того, что Луна хорошо знакома с начальником караула.