Дом его делился на две половины – мужскую и женскую.

И ничего общего между ними не было – ни помещений, ни каких-либо вещей, ни расписания приемов, даже носилки или кареты были свои у обеих половин.

Элиана с неудовольствием замечала, что средства расходуются без всякого ограничения. Если сам Раманга стремился поразить всех своими тратами и не щадил денег на удовольствия, то в этом супруги никак не уступали ему. Всеми силами, отданными на борьбу показать превосходство в роскоши, в богатстве и пышности, гарем стремился быть достойным своего господина.

Все капризы супруг и избранных наложниц, что бы они ни пожелали, выполнялись. Как ни странно, но в этом деле существовала даже взаимопомощь – совместными усилиями выклянчивались у Раманги наиболее дорогие подарки. Украшенные драгоценностями, в окружении своих рабынь, одетых практически так же богато, как и их хозяйки, супруги Раманги курсировали по узким аллеям парка, усыпанного цветами, всем своим видом доказывая окружающим, что наместник дорожит ими.

Комнаты их не прекращали декорироваться все новыми и новыми вазами, диванами, занавесями в стремлении поразить соперниц и подчеркнуть свое место при наместнике.

Когда же их ссоры и старания выделиться переходили все границы, Раманге время от времени приходилось брать на себя роль миротворца между воюющими членами «семьи» гарема. Правда, участие это преследовало две задачи: спокойно посещать гарем и пользоваться теми радостями, что он предоставлял, и при этом не давать затухнуть сиянию сераля. Если ему удавалось достичь подобного равновесия, то на всё прочее – тянущих что плохо лежит служанок, выходки и излишние украшения супруг – он закрывал глаза.

В пределах гарема его заботили лишь развлечения, и потому дела беспокойного «сада прекрасных цветов» полностью ложились на плечи Рековин и главного евнуха. Все ночи сам Раманга занимался делами, где решал с приближёнными политические и военные вопросы, либо ездил с визитами к своим сторонникам. Раманга не любил политических интриг и потому считал необходимым заблаговременно их прекращать.

К утру, около трех или четырех часов, он в окружении свиты с соблюдением всех церемоний въезжал во дворец.

У самого входа в селамлик Раманга разворачивался к дверям в гарем – не хотел терять времени. Дежурный евнух открывал их с глубокими поклонами и провожал Рамангу в «обитель чарующих удовольствий».

В приёмной его ждала та из супруг, которой сегодня принадлежало великое право ввести наместника во внутренние помещения.

Этот утопающий в страстях и роскоши фонтан жизни приносил немало к разнообразию увлечений наместника, но управляющие постоянно были начеку, чтобы уловить вовремя назревающие проблемы и руководить этим вечно жужжащим ульем. К тому же всегда нужно было находиться в готовности к изменениям запросов: желания и прихоти в постельных делах Раманги предугадать никто не мог.

И избранные наложницы также страдали от этой непредсказуемости.

Элиана любила поболтать с Айме, от нее можно было узнать много интересного и полезного о жизни в этой золотой клетке.

Айме давно уже жила здесь, набравшись много опыта и знаний. Когда-то Рековин купила саму Айме и ее сестру-близняшку у одного богатого торговца, восхитившись умением сестры плести кружева. Сестра же – Гюсей – упала в ноги Рековин и просила не забирать ее одну, никого у них из родных у них больше не было. Рековин сжалилась – и не прогадала. Как была искусна Гюсей в плетении кружев, так оказалась умела Айме в уходе за одеждой, в подбирании цветов и камней, в сервировке стола и рассказах. Экономка гарема приблизила Айме к себе, порекомендовав ее самой Виане в качестве учительницы для кого-нибудь из наложниц. Со временем опыт позволил Айме стать наставницей у жен.

Такие наставницы были приставлены к каждой супруге.