– Что ты наобещала ребенку? – спросил он. – В нашем доме принято держать обещания, данные детям.

Но Юстиция не ответила. За нее, как обычно, ответила Сала.

– Она может вернуть тебе руку, – сказала она. – Так она мне говорила. Мне это даже снилось – я видела, как твоя рука распускается, как цветок, и все твои пальцы снова были на месте.

Между ними встал Язон.

– Не лезь, Язон. Всю зиму эта женщина, как привидение, жила в моем доме. Я хочу знать, что она наобещала моей дочери.

– Штаны лучше надень, – посоветовал Язон.

Отец смерил Язона долгим, холодным взглядом, затем достал чистую рубаху и натянул ее через голову.

– Юстиция ничего не обещала Сале. Но Сала видела… что Юстиция могла бы сделать, если б не была связана словом.

– Могла бы прирастить мне руку? Только Бог способен на такое. А Бог покинул нас.

– Это верно, – согласился Язон.

– Откуда Сала знает, о чем эта женщина думает? Или она говорит только тогда, когда они остаются наедине?

– Народ Юстиции не может скрывать свои мысли от того, кого любит. Она не хотела обманывать твою дочь или разочаровывать ее. То, что Сала видела, строго‑настрого запрещено.

– Запрещено, связана словом… А если бы она не была связана этим самым словом, она что, могла бы исцелить меня?

– Мы пришли сюда, – сказал Язон, – чтобы, воспользовавшись помощью Лэрда, написать книгу. Завтра он заканчивает. После этого мы уйдем.

Он подошел к Юстиции и мягко подтолкнул ее в сторону лестницы. Плачущая Сала осталась стоять на нижней ступеньке. Отец наконец надел штаны, а Лэрд сел рядом с огнем и стал наблюдать за маленькими язычками пламени, которые тщетно пытались вырваться на волю по каминной трубе и гасли, так и не увидев неба.

***

Милосердие родился первым, Юстиция, его сестра, последовала сразу за ним. Мать узнала их еще в утробе – эти имена идеально подходили их характерам. Милосердие не мог выносить вида страданий, тогда как Юстиция же была тверже его и всегда настаивала на справедливости и честном отношении, независимо от цены.

Имя Юстиция было не просто красивым сочетанием букв – это была тропа, которая провела ее через страшные детские годы. Стоило ей только научиться кое‑как держаться на ножках и несвязно лопотать что‑то, как она начала проникать в воспоминания окружающих ее людей, или эти воспоминания навязывались ей против ее воли. Она узнала отца, мать и тысячу других личностей, обитавших внутри их разумов, все прочие "я", поселившиеся там; к ней перешла память о всех событиях их жизни, которые стоило запомнить. Каждый раз Юстиции приходилось заново отыскивать в этом хаосе дорогу к себе, ей приходилось постоянно помнить о том, кто она такая и какие воспоминания принадлежат ей одной. Сама она была еще совсем малышкой, жизнь только‑только началась для нее, поэтому, естественно, она часто терялась. В этот мир ее возвращала неизменная тяга к справедливости, к природному равновесию – она обязана была следить за тем, чтобы праведные поступки награждались, а все отвратительное – наказывалось.

В детстве она мечтала о том, что когда‑нибудь станет такой, каким был ее сострадательный брат по имени Милосердие. В чем‑то они походили друг на друга – незаслуженные страдания были ненавистны им обоим. Только Милосердие, как правило, принимал все беды на себя, излечивая таким образом страдающего, тогда как Юстиция всегда стремилась найти причину страданий и выкорчевать ее с корнем. Она должна была знать, что, почему и как. Учителей она доводила вопросами до белого каления. Милосердие проявил способности к Присмотру еще в раннем возрасте, поскольку остро чувствовал людскую боль, и быстро научился исцелять.