Вилли выбросил остатки второго шницеля в окно, взглянул на испачканные соком руки и сделал единственно возможную вещь в данных обстоятельствах — рассмеялся и пообещал сам себе: «Хватит! Это должно прекратиться!»

В тот вечер, когда он сидел у камина, перечитывая журнал «Уолл-Стрит», к нему подошла Линда, чтобы одарить прощальным, перед сном, поцелуем. Слегка отстранившись, она сказала:

— Ты начинаешь смотреться как Сильвестр Сталлоне, папочка.

— О, боже! — простонал Халлек, закатив глаза, и они оба рассмеялись.

Вилли Халлек обнаружил, что процедура взвешивания приняла форму жестокого ритуала. В детстве он, время от времени, вскакивал на весы, бросал беглый взгляд на шкалу и соскакивал. Но в какой-то момент, когда его вес перекочевал от отметки 190 фунтов, как ни невероятно это звучит, до одной восьмой тонны, было положено начало этому ритуалу.

«Какой ритуал?» — спросил он сам себя. Привычка, вот и все. Просто привычка.

«Ритуал!» — повелительно шептало ему подсознание. Он был агностиком и не входил в двери ни одной церкви с девятнадцати лет, но мог распознать ритуал, когда его видел, а эта процедура взвешивания была почти священнодействием.

Обряд начинался в ванной. Снять одежду. Надеть зеленый велюровый халат. Бросить ношеное белье в корзину. Аккуратно повесить костюм в шкаф, если на нем нет неблагочестивых пятен. Пройти через холл к ванной. Вступить в нес с благоговением, трепетом, ужасом. Повесить халат. Опорожнить мочевой пузырь. Если кишечник выказывает хоть отдаленный позыв, пойти ему навстречу. Вилли не представлял, сколько может весить кал, но важен логический принцип: весь балласт за борт.

Хейди заметила этот обряд и как-то саркастически спросила, не хочет ли он страусиное перо в подарок на день рождения. Пером, сказала она, он сможет щекотать горло и блевать перед взвешиванием. Вилли приказал ей не корчить из себя «умную задницу»… но позже, ночью, обнаружил, что размышляет об определенной притягательности этой идеи.

В среду утром Халлек отказался выполнять ритуал, впервые за многие годы. В среду утром Халлек стал еретиком, совершил нечто богохульное, как дьяволопоклонник, который умышленно извращает религиозную церемонию, вешая крест низом кверху, и читает молитвы господа задом наперед. Халлек полностью изменил весь порядок своего священнодействия.

Он оделся, набил карманы мелочью, которую смог найти (плюс армейский нож, конечно), — обул самые грубые, тяжеловесные ботинки, съел огромный завтрак, упорно игнорируя пульсирующий мочевой пузырь, выпил апельсиновый сок и кофе (три кусочка сахара). Чувствуя в желудке всплески и переливания, Халлек угрюмо поднялся в ванную. На мгновение он задержался, разглядывая весы. Их вид никогда не приносил ему радости, но сейчас он их просто ненавидел. Потом Вилли сжался и шагнул на весы.

221 фунт.

«Этого не может быть!» Сердце усиленно застучало в груди. «Дьявол! Что-то не в порядке! Что-то…»

— Прекрати! — сам себе шепнул Халлек низким, хриплым голосом. Он попятился от весов, как человек пятится от собаки, готовой его укусить.

Он поднес ладонь ко рту и медленно провел ею взад-вперед.

— Вилли? — позвала снизу Хейди.

Халлек взглянул влево и увидел свое отражение. Белое лицо Вилли из зазеркалья испуганно смотрело на него. Под глазами вспухли багровые мешки, которых раньше никогда не было, а лесенка морщин на лбу, как казалось, стала глубже.