не превышает десяти километров, поэтому мы все-таки успеваем доехать  туда

в этот же день.

     Вручаю шоферу банкнот, приказываю подождать и  двигаюсь  к  знакомому

домику на тихой улице. Автомобиль,  как  и  раньше,  стоит  около  садовой

калитки, но хозяина не видно. Ничего удивительного, если его нет дома:  он

не назначал мне встречи.

     Садовая калитка отперта. Подхожу и звоню.  Никаких  признаков  жизни.

Держу палец на кнопке звонка дольше, но не очень  злоупотребляю  этим.  На

этот раз слышу какой-то неясный шорох. Будто шаркают шлепанцы. Вот снимают

цепочку и поворачивают ключ.

     -  Кто  там?  -  спрашивает  хозяйка,  стоя  на  пороге.  Собственно,

спрашивает не она, а ее недоброжелательный взгляд.

     - Я по поводу машины, - объясняю ей.

     - Снова эта машина! - ворчит женщина. - А он лежит.

     - Я знаю, что в такое время люди отдыхают, но...

     - Не отдыхают. Он болен, - бросает она, готовясь закрыть дверь.

     -  И  все-таки  скажите  ему,  что  я   пришел,   очень   прошу.   Мы

договаривались...

     Дверь гремит у меня перед носом, я остаюсь ждать.  Такая  уж  у  меня

профессия. Проходит порядочное время, пока снова щелкает ключ.  Теперь,  к

счастью, появляется сам хозяин, в халате, с  печальными  глазами.  Большой

костлявый нос кажется еще больше, а щеки - еще более запавшими.

     - Очень извиняюсь...

     - Заходите, - кивает он.

     Пересекаем маленький полутемный коридорчик, вдыхая  запахи  кухни,  и

Шмитхаген  открывает  какую-то  дверь.  Из  глубины   коридорчика   слышен

сварливый женский голос:

     - Если ты не продашь наконец эту машину, я  позову  Петера,  чтоб  он

забрал ее...

     - Заходите, заходите, - нервно подгоняет меня хозяин.

     Маленькая  комната,  обставленная  мягкой  мебелью  в  белых  чехлах,

видимо, служит гостиной.  Не  успеваю  оглядеться  вокруг,  ибо  тороплюсь

бросить сквозь полупрозрачные занавески на окнах взгляд на садик и  фасады

домов с противоположной стороны. Мужчина  за  моей  спиной  тяжело  дышит,

что-то передвигая, чем-то шелестит. Тайник.

     - Вот, - слышу я. Поворачиваюсь и получаю долгожданный конверт.

     Австрийский  паспорт.  Фотография  моей  персоны.  И  -  наконец!   -

коротенькая записка. Содержание записки легко  расшифровать  тому,  кто  в

курсе: каждое третье слово. Остальные слова ничего не  значат.  На  первый

взгляд  письмо  совсем  невинное.  Читаю  его.  Потом  щелкаю  зажигалкой.

Шмитхаген подает пепельницу.

     -  В  тот  день  вы  говорили,  что  пришли  в  предпоследний  раз...

Следовательно, сегодняшний визит должен быть последним...

     - Именно так. И не волнуйтесь больше.

     - Речь  идет   не   обо   мне.