Изменить размер шрифта - +
Смешение цветов палитры сумасшедшего художника на его голове повисло сосульками, парень, мокрый как мышь, задыхался под своей несуразной мантией, то и дело украдкой, когда думал, что на него никто не смотрит, оттягивая ворот забинтованными руками. Между прочим, на левой вместо мизинца и безымянного осталось только половина, а еще это чудо оказалось хромым. Так что, Фейт абсолютно прав — колдунчик прежде всего опасен сам для себя, и отличается повышенной склонностью к мазохизму.

Он же и не выдержал первым:

— Сивилл, говоришь, твоему господину нравится причинять страдания другим?

— Да, — настороженно отозвался магеныш.

— Тогда вы с ним нашли друг друга.

Сивилл на такое заявление вытаращился, открывая и закрывая рот в безнадежной попытке придумать ответ, потом начал краснеть.

— Я… я не…

— Ты определенно получаешь удовольствие, делая плохо себе, — оборвал его лепет Фейт, и распорядился, — снимай. До вечера мантия тебе не понадобится.

Колдунчик вцепился в нее, как в самое дорогое сокровище.

— Сивилл, либо ты ее снимаешь сам, либо ее снимаю я. Нам тебя от обмороков откачивать некогда.

Магеныш вздохнул, и нехотя стащил с себя уже порядком потрепанное и запылившееся одеяние.

— А теперь — садись, — сворачивая спорный предмет, Фейт кивнул в сторону своей лошади, — Ну? Ты верхом-то ездить умеешь? Или только магически? Давай, из-за тебя весь отряд задерживается!

Сивилл покорно влез в седло, где и угнездился с выражением вселенской печали.

— Как собака на заборе! — прокомментировал Конрад, но паренек уже даже не попытался сверкать на него глазами, а только ухватился покрепче за луку.

— Сивилл, значит, твой господин рассчитывает добыть себе княжескую корону? — продолжал тормошить его доктор Фейт, ведя гнедую под уздцы.

'Интересно, почему он всегда называет меня по имени? Странно как-то… Но приятно'.

— Те, кто его темную светлость князем не называет, живут ровно столько, насколько умения палача хватит, — безразлично сообщил колдунчик, — Азар считает, что раз Черный принц смог навязать Белым договор, то Совет ослаб. Что Трон что-то планирует, и Властелин скоро вернется, поэтому белым будет не до него. А Великий лорд будет доволен, получив союзника и целую провинцию под свою руку.

Рузанна обратилась во внимание.

— А твой господин не так уж и глуп, — заметил Фейт, и Рузанна увидела, что он слегка передернул плечами, как-будто в досаде, — Или наоборот, чересчур глуп.

— Почему? — в тоне Сивилла проснулся вызов.

— Да потому что! Во-первых, Властелин что, лично ему сообщил, что намерен вернуться? Прости, но очень в этом сомневаюсь! Допустим, Азар угадал верно, и Черный трон что-то замышляет, но ведь эти планы на двести лет вперед могут быть. За такое время Совет вполне с ним справится, не очень при этом стараясь. Во-вторых, допустим, Властелин вернулся, как ты думаешь, что он сделает с тем, кто посмел диктовать ему условия?

Магеныш слушал выводы врача все более растеряно.

— Но союзник…

— Если союзник слаб — он будет только мешать. Если силен — он опасен. Не говоря уж о том, что никаких удельных княжеств в империи быть не должно. Провинции и наместники, которых легко сменить. Так что, буде увенчались бы планы Азара успехом и возникни на его пороге Владыка, 'князь' был бы весьма неприятно удивлен перед смертью. А княжество осталось бы на какого-нибудь командарма, с приказом привести его к покорности законам новой империи в кратчайший срок.

Сивилл молчал, пытаясь уместить в сознании услышанное.

Быстрый переход