Однако вопрос Лекси задел за живое. Пёрл и сама всю жизнь гадала, но сейчас слова были сказаны вслух, прозвучали из чужих уст, и оттого вопрос показался еще настоятельнее. Время от времени Пёрл тоже его задавала, но в детстве Мия отшучивалась. «Ой, да я тебя в „Гудвилле“ нашла, в контейнере с уцененкой», — как-то раз сказала она. А в другой раз: «Я тебя выкопала на капустной грядке. А ты не знала?» Подростком Пёрл наконец перестала спрашивать. В тот день вопрос еще ворочался в голове, когда Пёрл вернулась домой, где мать в гостиной ретушировала фотографию велосипедного скелета.

— Мам, — начала Пёрл и поняла, что повторить лобовое выступление Лекси не в силах. Вместо этого она задала вопрос, что полноводной подземной рекой тек в недрах всех прочих вопросов: — Я была желанна?

— Где желанна?

Аккуратным мазком Мия снабдила пустую велосипедную вилку колесом цвета берлинской лазури.

— Здесь. В смысле, ты меня хотела? Когда я была маленькая?

Мия не отвечала очень долго — Пёрл уже заподозрила, что мать не услышала. Но после паузы Мия с кистью в руке обернулась, и, к изумлению Пёрл, глаза у нее были влажные. Неужто мать плачет? Ее хладнокровная, могучая, неукротимая мать, которую Пёрл ни разу не видела в слезах: ни когда «кролик» заглох на обочине и какой-то человек в синем пикапе остановился, якобы хотел помочь, отнял у Мии сумочку и укатил; ни когда Мия уронила на ногу, на мизинец, тяжелую кровать — найденную на обочине же — и разбила так сильно, что ноготь в конце концов стал баклажанный и вообще сошел. И однако сейчас в материных глазах незнакомое мерцание — будто смотришь на водяную рябь.

— Была ли ты желанна? — переспросила Мия. — О да. Ты была желанна. Очень, очень желанна.

Она отложила кисть в лоток и почти бегом кинулась из комнаты, больше не взглянув на Пёрл, оставив дочь рассматривать недоделанный велосипед, и заданный вопрос, и щетину кисти в лужице краски, что постепенно затягивалась кожицей.

5

Эпизод Джерри спрингера будто открыл Лекси глаза на существование Пёрл, и с того дня Лекси заинтересовалась подругой младшего брата — Маленькой Сироткой Пёрл, как она сказала Сирине Вон однажды вечером по телефону.

— Такая тихоня, — дивилась Лекси. — Будто боится заговорить. А если на нее смотришь, она краснеет — прямо красная-красная, как помидор. Буквально помидор.

— Она ужас какая стеснительная, — согласилась Сирина. Они с Пёрл несколько раз встречались у Ричардсонов, но пока Сирине не довелось услышать от Пёрл ни слова. — Наверное, заводить друзей не умеет.

— Не просто не умеет, — задумчиво сказала Лекси. — Она как будто пытается быть невидимой. Прямо на виду прячется.

Пёрл, такая робкая и тихая, такая боязливая, завораживала Лекси. А поскольку Лекси — это Лекси, начала она с внешности.

— Она симпатичная, — сказала она Сирине. — Если б не эти громадные футболки, была бы лапочка.

И вот так однажды под вечер Пёрл явилась домой с целым пакетом новой одежды. Не совсем новой, как выяснила Мия, складывая одежду в стирку: залатанные джинсы семидесятых, с тесьмой по шву, цветастая хлопковая блузка, сверстница джинсов, кремовая футболка с портретом Нила Янга на груди.

— Мы с Лекси ходили в лавку, — объяснила Пёрл, когда Мия вернулась из прачечной. — Она хотела прошвырнуться по магазинам.

Вообще-то Лекси сначала повезла Пёрл в торговый центр. Вполне естественно, сочла Лекси, что Пёрл обратится за советом к ней: Лекси привыкла, что все спрашивают ее мнения, — более того, зачастую считала, что ее мнения спросили, просто не совсем вслух.