Он помолчал и продолжил:

— Как видите, ему известно многое. И, использовав информацию касательно нас, он сформировал определенные обвинения.

Немедленно поднялся настоящий галдеж.

Генерал Макартур проорал:

— Паутина чертовой лжи! Клевета!

Вера воскликнула:

— Это чудовищно! — Она задышала быстро и нервно. — Безнравственно!

Роджерс хрипло произнес:

— Ложь… безнравственная ложь… мы никогда… никто…

Энтони Марстон прорычал:

— Понятия не имею, к чему клонит этот чертов дурак!

Поднятая рука господина судьи Уогрейва прекратила вавилонское столпотворение.

Он заговорил, осторожно подбирая слова:

— Я желаю сказать следующее. Наш неизвестный друг обвиняет меня в убийстве некоего Эдварда Ситона. Я отлично помню Ситона. Он предстал передо мной на суде в июне 1930 года. Ему было предъявлено обвинение в убийстве пожилой женщины. Защита у него была отличная, и он произвел хорошее впечатление на присяжных. Тем не менее доказательства свидетельствовали: вне всяких сомнений, что он был виновен. 51 провел суммирование в соответствии с данным фактом, и присяжные вынесли вердикт — виновен. Вынеся смертный приговор, я действовал в соответствии с вердиктом. Апелляция основывалась на том, что процесс якобы велся неправильно. Апелляция была отвергнута, и преступник должным образом наказан. Я желаю заявить перед всеми вами, что моя совесть абсолютно чиста. Я лишь выполнил свой долг, не более. Я вынес приговор справедливо осужденному убийце.

Теперь доктор Армстронг вспомнил. Дело Ситона! Вердикт был встречен с огромным удивлением. Он виделся с Мэттьюсом, королевским адвокатом, в один из дней процесса во время обеда в ресторане. Мэттьюс был полностью в себе уверен. «В вердикте нет сомнений. Оправдание практически в кармане». И потом он не раз слышал замечания: «Судья был намертво против него. Развернул присяжных на 180 градусов, и они вынесли вердикт — виновен. Правда, вполне легально. Старый Уогрейв закон знает. Иногда даже кажется, что он отомстил парню за что-то».

Все эти воспоминания пронеслись в голове доктора. Не успев обдумать разумность вопроса, он импульсивно выпалил:

— Вы вообще знали Ситона? Я имею в виду до дела?

Полуприкрытые веками змеиные глаза встретили его взгляд. Ясным ледяным голосом судья ответил:

— Я не знал Ситона до процесса.

Армстронг подумал: «Он лжет… я знаю, что он лжет».

Дрожащим голосом заговорила Вера Клэйторн.

— Я бы хотела вам рассказать. О том ребенке… Сирилле Хамилтоне. Я была его гувернанткой. Ему было запрещено заплывать далеко. В один день, когда я отвлеклась, он уплыл. Я бросилась вслед за ним… я не успела вовремя… Это было ужасно.. — Но я ни в чем не виновата. На дознании коронер полностью меня реабилитировал. И его мать… она была так добра. Если даже она не винила меня… почему… почему тогда кто-то говорит такую ужасную ложь? Это нечестно… нечестно…

Она оборвалась и горько заплакала.

Генерал Макартур похлопал ее по плечу и сказал:

— Ну, ну, моя милая. Конечно, это неправда. Этот человек — сумасшедший. Сумасшедший! У него какая-то пчела в шляпе засела! Все напутал.

Он выпрямился, расправил плечи и выдавил:

— Право, лучше вообще не отвечать на такую мерзость. Однако я считаю своим долгом сказать, что нет ни капли правды… ни капли правды в том, что он говорил о… э… молодом Артуре Ричмонде. Ричмонд был одним из моих офицеров, Я послал его на разведку. Он был убит. Во время войны это совершенно естественно.